Марта улыбнулась. Она ясно могла представить себе эту сцену, хоть никогда не видела Мишеля. Но у нее была фотография Пьера, на оборотной стороне которой его мать своим твердым учительским почерком черными чернилами вывела: «Mon fils Pierre dans l’année de la Libération»[14]. На фото — высокий худой паренек в полувоенной форме, с винтовкой. Тонкое серьезное лицо, лишь в глазах светится улыбка. Вскоре он женился на Адриенне. Таким она Пьера не знала. Наверное, Мишель похож на него. А может, и нет. Пьер никогда его не описывал.
По потолку в такт движению занавески, которую шевелил ветер, пробегали светло-серые тени. Каким был Пьер, когда они встретились? Ее Пьер, ее, если бы…
Снег сыпал весь день. Марта решила не возвращаться на обед в отель, остаться на склоне. В лицо мела снежная крупа, она съезжала вслед за какими-то туристами, ориентиром ей служило лиловое пятно, оказавшееся пожилой дамой в ярком комбинезоне и защитных очках. На лыжах та чувствовала себя тоже не слишком уверенно.
— Нет, такого мы не ожидали, — с возмущением сказала она Марте, когда они очутились рядом на вновь застрявшем подъемнике. — Просто безобразие. Неккерман[15] во всех проспектах пишет, что тут прекрасные условия, а они даже трассу не приводят регулярно в порядок. Нет, в Австрии все по-другому!
— Быть может, у них еще мало опыта, — сказала Марта почему-то оправдывающимся тоном.
Пьеру, наверное, было бы смешно смотреть, как она падает в мягкий, пушистый снег на неровной трассе. «Je veux te voir tomber[16], — сказал он ей по телефону. — Я эту поездку затеваю из мести, хочу посмотреть, как ты будешь падать». Они быстро договорились — оказалось, что оба могут выкроить свободную неделю. Да, здесь бы Пьер над ней подсмеивался, взял бы маленький реванш за те случаи, когда она вела себя слишком самоуверенно. Например, на конгрессе в Варшаве. Она там на заседании рабочей группы вдруг высказала свои сомнения по поводу результатов экспериментов профессора Пьера Дюрана из Гренобля. Пьер тогда удивился, но не обиделся. Он уже знал ее.
Марта каталась почти до самого вечера. Очень уж хорошо шли лыжи по свежему снегу. Она вернулась в отель, когда стало темнеть. Проходя мимо, она все же посмотрела на стоянку, потом заглянула в ящик для почты — но не появилось ни одной новой машины, и для нее не было ни письма, ни телеграммы. Марта почувствовала себя усталой и одинокой. Она приняла душ, оделась и спустилась в ресторан. Там было приятно сидеть, ее обслуживали вежливые, улыбающиеся официанты, которые знали на ее языке только несколько слов из меню, а она на их только «спасибо» и «пожалуйста». Марта заказала красное вино, которое любил Пьер. Нет, ей все равно хорошо здесь, вдали от института, от старика, который звал ее на «ты» и относился требовательно и придирчиво, хоть и сделал Марту начальником группы; вдали от коллег, с которыми не все шло гладко — может быть, потому, что у Марты не всегда хватало терпения внимательно их выслушивать. Наверное, она и в самом деле была слишком нетерпеливой, слишком высокомерной. Правда, старик очень присматривался к ней, прежде чем доверил ей группу. Как бы там ни было, сейчас Марта радовалась, что она от них далеко. Она просто будет отдыхать, кататься на лыжах и перестанет ждать Пьера.