Поздно вечером Марта вышла на балкон. Ели стояли под снежными шапками. Стоянку у отеля совсем замело.
Тогда, перед поездкой, она уже почти полгода руководила группой, но все еще чувствовала себя неуверенно. Марта вдруг оказалась одна, в изоляции от ребят. Многие из них были старше Марты и восприняли ее назначение как нарушение существующего порядка, даже как несправедливость. Конечно, вслух ничего не говорилось, но относиться к ней они стали иначе, чем прежде. А тут еще эта поездка в Париж! Марту послали на конгресс одну из всего института. Она летела на несколько дней и успевала к открытию, только если рейс не задержится из-за погоды. Марта сидела в самолете, растерянная, чувствуя себя неловко в новом костюме, все еще держа в руке документы. На контроле от волнения она предъявляла не то, что от нее требовали.
Все вроде было в порядке: деньги обменены, свое выступление она обсудила со стариком, но теперь, среди молчаливых пассажиров в ровно гудящем самолете, она чувствовала неуверенность, даже страх. Париж казался невероятно далеким, дальше Владивостока. Но она радовалась, что увидит этот город, что встретит Пьера Дюрана из Гренобля, с которым познакомилась год назад в своем институте.
Вечером в отеле жизнь утихала рано. В полупустом ресторане играл оркестр, лишь несколько туристов пили вино и тихо беседовали. Ночной бар, путь к которому указывала яркая стрелка в холле, тоже был закрыт. Марта поднялась из-за столика и направилась к выходу, сопровождаемая удивленными взглядами официантов, которые, наверное, спрашивали себя, что она делает здесь одна.
У себя в номере она вышла на балкон и долго смотрела на падающий снег. Как хорошо тут было бы с Пьером. Они никогда вдвоем не смотрели, как падает снег.
В первый парижский вечер он попросил шофера такси отвезти их куда-нибудь в тихое место поужинать. Вскоре они очутились в подвальчике, все стены которого были увешаны какими-то рисунками, акварелями, картинами.
— Я покажу тебе Лувр, Нотр-Дам, Монмартр. Правда, я сам плохо знаю Париж — я ведь убежденный провинциал.
— Пожалуйста, не делай из меня туристку, Пьер!
В тихом подвальчике, где в полумраке она могла отчетливо видеть только лицо Пьера, скованность и напряжение, не покидавшие ее с того момента, как она села в самолет, исчезли. Марта пила вино и пробовала разные сорта сыра, которые заказал для нее Пьер.
Когда они наконец поднялись по ступенькам и вышли на улицу, у нее немного кружилась голова.
— Оказывается, и так бывает, — произнесла Марта.
— Что — бывает?
— Бывает, что разлука кончается, что можно преодолеть расстояние в целый год. Я не думала, что мы это сумеем. Посидели рядом, поговорили — и словно не расставались.