Я все смотрела на моего сына, видела, как он напряжен, как боится сделать что-то не так. И тоже находила его красивым, как ни абсурдно это звучит, и чуть стыдилась таких мыслей. Моя бабушка говорила о моем отце, что он выглядел в форме очень мужественно. И все же о сыновьях так не думают.
После обеда мы посидели с ним еще часа два. Тут собрались семьи на свидание со своими родственниками-новобранцами: жены с маленькими детьми, сестры и братья, отцы (некоторые сами в формах), в том числе и мы, нагруженные термосами и фруктами. Наконец мой сын встал и протянул руку за каской и портупеей.
Солдаты собрались, построились и строевым шагом вернулись в казарму. Мы прошли немного рядом с ним, потом побежали, чтобы не потерять его из виду. Они промаршировали в ворота казармы. Днем раньше я получила и распаковала дома его гражданскую одежду. Теперь у него только форма, подумала я.
Когда ворота закрылись, мы переглянулись, его девушка и я. В глазах у меня все расплылось. «Еще пятьсот тридцать дней, — проговорила она сквозь слезы, — у него ведь одна я и есть». Спохватившись, она приветливо улыбнулась мне и добавила: «Только я да вы будем думать о нем и ждать».
Через одиннадцать дней он написал:
«Я здесь уже три недели. Самое тяжелое позади».
На прошлой неделе я проснулась от страшного сна. Будто я уже совсем старая и рассказываю, плача, какому-то незнакомцу, что мой ребенок погиб в армии. Я очнулась вне себя от ужаса.
Сегодня я получила от него два письма. Первое — обычное, второе — заказное. В первом он писал, что во время бега с препятствиями в фильтре его противогаза застряла резиновая пробка и воздух перестал поступать. От испуга он забыл, как снимать противогаз. Другие видели, но не помогли. Он рванул его с головы и остался жив. Но это, конечно, не повод для паники.
Во втором письме, более важном для него, он написал, что приезжает на побывку, на три дня, уже послезавтра.
«Скажи всем, передай привет хорошим знакомым, подруга уже знает, прибуду самым ранним поездом, ключей от дома нет, — (подчеркнуто жирной чертой), — а мне хотелось бы побыть с ней наедине».
И в первый раз обратился ко мне «дорогая мамочка».
Перевод Е. Размолодина.