Элизабет была в таком возрасте, когда человек еще не успел распроститься со всеми своими мечтами.
Каждый день она с особой любовью вытирала пыль с рояля, стоявшего в гостиной. И каждый день вновь и вновь надеялась, что когда-нибудь найдет время поиграть. Раньше — давным-давно, как ей иногда казалось, — она всерьез училась музыке, и теперь душа ее тосковала, стремясь выразить в звуках чувства, желания и мечты — все, чем полнилось ее сердце. Но на это почти никогда не было времени, а пуще того — покоя. Очень редко — только уж если детям случалось днем особенно крепко уснуть — она присаживалась ненадолго к роялю и либо просто наигрывала что-нибудь, либо сочиняла незамысловатую песенку. Однако такие минуты выпадали редко и делали ее еще более несчастной.
Но, несмотря на все эти горести, она оставалась приветливой и доброжелательной, и поэтому однажды ночью с ней произошло чудо. Ей явилось некое существо, которое она приняла за фею — хоть с виду оно и было уродливо, зато голос был именно такой, какой может быть только у феи.
— Элизабет, проси, чего только пожелаешь!
— Я?
— Я выполню любое твое желание. Только подумай хорошенько.
— Кто ты?
— Завтра в это же время я снова приду.
И исчезла, будто ее и не было. Элизабет совсем растерялась и уже не верила собственным глазам и ушам. Наверное, просто привиделось — какие там еще могут быть феи или ведьмы, в наше-то время.
На следующее утро она старалась не думать о ночной гостье. Но потом решила: чем черт не шутит, может, все же попробовать — так, для смеха. Но дети не давали ей ни минуты покоя. И она попросила бабушку приехать и побыть с ними несколько часов, чтобы на свободе спокойно все обдумать.
Элизабет села на трамвай и уехала далеко-далеко от дома, а когда город кончился, вышла и побрела куда глаза глядят. Вдруг видит — перед ней лужайка, а на ней — огромные яркие маргаритки. Кругом густой-прегустой лес, место укромное, тихое, нигде никого. Вот тут я и обдумаю предложение феи, решила она.
Все ее мысли неизменно возвращались к молчащему роялю, но выразить словами, чего же она хочет, не удавалось. Тогда, она стала думать о каких-то материальных ценностях — например, об автомашине, даче, крупном выигрыше, потом переключилась на менее вещественные — такие, как ум, здоровье и красота. Но все это было не то. Не так-то просто свести все желания, какие только могут быть у человека, какие были у Элизабет, к одному-единственному, всех их превосходящему. Тут ей опять вспомнился молчаливо ожидающий черный рояль.
Может, попросить у нее новый, с более чистым звучанием? Или еще лучше: пусть подарит мне новые мелодии, новые замыслы! Впрочем, зачем? Замыслов у меня и своих хватает. А вот времени на их воплощение нет. Да и где его взять, когда день и без того до краев полон. Может, пожелать себе еще двадцать четыре часа в сутки или — того чище — еще одну жизнь? Ведь фея сама сказала, что любое желание будет исполнено.