Я сел, и мы не могли проронить ни слова. Он горестно качал головой, я опустил глаза. Оба мы думали о бедняге Каце и о наших несбывшихся надеждах. Наконец Минцель шумно высморкался и, отвернувшись к окну, пробормотал:
- Ну, да что уж...
Вскоре вернулся запыхавшийся Вицек. Я заметил, что курточка юнца так и лоснится от жирных пятен.
- Был? - спросил его Минцель.
- Был. Панна Малгожата сказала: хорошо.
- Ты женишься? - спросил я у Яся.
- Фью!.. Ничего не поделаешь! - ответил он.
- А как себя чувствует Grosmutter?
- Как всегда. Хворает только, когда кто-нибудь разобьет ее кофейник.
- А Франц?
- Не напоминай мне об этом мерзавце, - передернулся Ян Минцель. - Вчера я поклялся, что ноги моей больше у него не будет...
- Чем же он обидел тебя?
- Это прусское отродье постоянно издевается над Наполеоном! Говорит, что он нарушил присягу, данную республике, что он фигляр, которому ручной орел нагадил в шляпу... Нет, нет, - твердил Ян, - я его видеть не могу!
Во время нашей беседы двое мальчишек и приказчик отпускали товар покупателям, на которых я не обращал ни малейшего внимания. Вдруг скрипнули задние двери, и из-за шкафов выглянула старушка в желтом платье, с кофейником в руках.
- Gut Morgen, meine Kinder! Der Kaffee ist schon... Я бросился к ней и поцеловал ее сухие ручки, не в силах вымолвить ни слова.
- Игнац... Herr Jesas! Игнац!.. - вскричала она, обнимая меня. - Wo bist du so lange gewesen, lieber Ignaz?*
___________
* Иисусе! Где это ты так долго пропадал, милый Игнац? (нем.)
- Ну, Grosmutter, вы же знаете, что он был на войне. Чего же спрашивать, где он был? - вмешался Ян.
- Herr Jesas! Aber du hast noch keinen Kaffee ge-trunken?*
___________
* Иисусе! Но ты еще, наверное, не пил кофе? (нем.)
- Конечно, не пил, - ответил Ян от моего имени.
- Du lieber Gott! Es ist schon zehn Uhr...* - Она налила мне кружку кофе, вручила три свежие булки и, по обыкновению, исчезла.
___________
* Боже мой! Ведь уже десять часов... (нем.)
Тут с треском распахнулись входные двери, и в магазин вбежал Франц Минцель; он был еще толще и краснее, чем брат.
- Как поживаешь, Игнаций? - закричал он, хватая меня в объятия.
- Не целуйся ты с этим болваном, опозорившим весь минцелевский род, сказал мне Ян.
- Ой-ой-ой! Подумаешь - род! - отозвался со смехом Франц. - Отец наш приехал сюда с пустой сумой за плачами...
- Я с вами не разговариваю! - гаркнул Ян.
- Да и я не вам говорю, а Игнацию, - возразил Франц. - А наш дядюшка, продолжал он, - был такая заядлая немчура, что вылез из гроба за ночным колпаком, который ему позабыли положить...