- Равнодушие к смерти, - отвечал доктор, - характеризует зрелость ума, а влечение к вечной жизни - это предвестник приближающейся старости.
Оба снова замолчали. Гость курил, хозяин возился с микроскопом.
- Как ты думаешь, - спросил Вокульский, - можно ли... полюбить женщину идеальной любовью, не желая ее физически?
- Разумеется. Это одна из масок, которой нередко прикрывается инстинкт продолжения рода.
- Инстинкт - род - инстинкт продолжения чего-то, продолжение рода, повторил Вокульский. - Три определения и четыре глупости.
- Сделай шестую, - отвечал доктор, не отрывая глаз от стеклышка, - и женись.
- Шестую... - сказал Вокульский, вставая с дивана. - А где же пятая?
- Пятую ты уже сделал: влюбился.
- Я? В мои годы...
- Сорок пять лет - пора последней любви, самой опасной, - отвечал доктор.
- Знатоки говорят, что опаснее всего первая любовь, - тихо сказал Вокульский.
- Неправда. После первой нас ждет сто других, а после сто первой - уже ничего. Женись - это единственное лекарство от твоей болезни.
- Почему же ты не женился?
- Да потому, что моя невеста умерла, - отвечал доктор, откидываясь на спинку кресла и глядя в потолок. - Ну, я сделал все, что мог: отравился хлороформом. Дело было в провинции. Но тут господь послал мне доброго коллегу, который взломал двери и спас меня. Самый подлый вид милосердия... Я заплатил за починку двери, а коллега переманил к себе моих пациентов, объявив меня сумасшедшим.
Он снова занялся микроскопом и волосами.
- А какая же отсюда мораль относительно последней любви? - спросил Вокульский.
- Мораль такая, что не следует мешать самоубийцам, - отвечал доктор.
Вокульский пролежал еще с четверть часа, потом встал, поставил трубку в угол и, наклонившись к доктору, поцеловал его.
- Будь здоров, Михал. Доктор вскочил.
- Что ты?
- Я уезжаю в Болгарию.
- Зачем?
- Займусь военными поставками. Мне необходимо нажить большое состояние...
- Или...
- Или я не вернусь совсем. Доктор посмотрел ему в глаза и крепко пожал руку.
- Sit tibi terra levis*, - спокойно сказал он. Затем проводил его до двери и снова взялся за работу.
_______________
* Да будет земля тебе пухом (лат.).
Вокульский уже спускался по лестнице, как вдруг доктор выбежал из комнаты и закричал, перегнувшись через перила:
- Если ты все же вернешься, не забудь привезти мне волос: болгарских, турецких и так далее, обоих полов. Только запомни: в отдельных пакетиках, с пометками. Ну, да ты знаешь, как это делается...
...Вокульский очнулся. Все это было далеко позади. И доктора, и его квартиру он не видел уже десять месяцев. Перед ним грязная Радная улица, дальше - Броварная. Вверху, из-за обнаженных деревьев, виднеется желтое здание университета; внизу - одноэтажные домики, пустыри и заборы, а еще ниже - Висла. Возле него стоял какой-то человек, рыжий, обросший щетиной, в линялой куртке. Он снял шапку и поцеловал у Вокульского руку. Тот пристально посмотрел на него.