Этельфлэд уже ждала у северных ворот. Она сидела верхом на Гаст, своей белой кобыле, а под белоснежный плащ надела начищенную до блеска кольчугу. Мереваль, Осферт и Кинлэф были при ней, так же как отец Фраомар, ее капеллан и духовник.
– Сколько человек выехало из рядов язычников? – уточнила Этельфлэд.
– Одиннадцать.
– Возьми еще одного! – приказала она Меревалю.
Вместе с этим дополнительным человеком, а также с моим знаменосцем, мной, сыном и Финаном нас станет столько же, сколько выслал Рагналл.
– Захвати принца Этельстана! – велел я Меревалю.
Мереваль посмотрел на Этельфлэд, та кивнула.
– Только скажи, чтобы поспешил! – бросила она.
– Ублюдки подождут, – буркнул я, пропустив мимо ушей замечание Этельфлэд.
Этельстан уже облачился для битвы в кольчугу и шлем, поэтому ждать пришлось, только пока ему оседлают лошадь. Садясь в седло, он широко улыбнулся мне и уважительно поклонился тетке:
– Спасибо, госпожа!
– Просто помалкивай, – проворчала Этельфлэд. Потом возвысила голос: – Откройте ворота!
Громадные створки застонали и заскрипели, подаваясь наружу. Воины все еще взбегали по каменным ступеням на стены, а оба наших знаменосца миновали длинную арку. Держащий крест гусь Этельфлэд и моя волчья голова – именно на эти флаги падали лучи робкого весеннего солнца, когда мы процокали по мосту и пересекли наполненный водой ров. Потом пришпорили коней по направлению к Рагналлу и его людям, натянувшим поводья ярдах в трехстах от стен.
– Тебе туда ехать необязательно, – заметил я Этельфлэд.
– Это почему?
– Потому что там не будет ничего, кроме оскорблений.
– Думаешь, меня испугают слова?
– Думаю, он попытается задеть тебя и обидеть, – и твой гнев станет его победой.
– Наше Писание учит, что глупый наговорит много! – вставил отец Фраомар. Это был довольно приятный молодой человек, до мозга костей преданный Этельфлэд. – Так пусть убогий говорит и тем выдаст глупость свою.
Я обернулся в седле и посмотрел на стены Сестера. Их густо усеивали люди, солнце играло на остриях копий, рассредоточенных по всей длине парапета. Ров был очищен и дополнен заостренными кольями, со стен свисали знамена, большинство с изображением христианских святых. Весьма внушительные укрепления.
– Он сваляет дурака, если попытается штурмовать город, – пробормотал я.
– Тогда чего он хочет? – спросила Этельфлэд.
– Этим утром? Запугать нас, унизить, вызвать на бой.
– Мне нужно на него посмотреть, – заявила Этельфлэд. – Хочу понять, что это за человек.
– Опасный, – ответил я и поймал себя на мысли, что бессчетное число раз скакал вот так в полном боевом облачении на встречу с врагом перед битвой. Таков был ритуал. На мой взгляд, ритуал бессмысленный, он ничего не менял и не решал, но у Этельфлэд противник явно вызывал любопытство, и поэтому мы уважили Рагналла, выехав послушать его оскорбления.