– Скользкий ублюдок! – рассмеялся Финан.
Когда мы выехали из леса, скользкий ублюдок оживленно доказывал что-то, но, едва заметив нас, замолчал и отступил под защиту своих спутников. Меня он поприветствовал по имени, но я сделал вид, что не замечаю его, поставил Тинтрега в промежутке между сторонами и слез с седла.
– Почему ты не занял форт? – задал я вопрос Меревалю, бросив Годрику поводья.
– Я… – начал он, но потом посмотрел поверх моего плеча. Этельфлэд со свитой быстро приближалась, и он явно предпочитал дождаться ее, прежде чем отвечать.
– Ублюдок сдался? – напирал я.
– Ярл Хэстен… – снова заикнулся Мереваль, но потом пожал плечами, как человек, который не знает, что сказать, и не понимает, что происходит.
– Я задал простой вопрос! – с угрозой продолжал я.
Мереваль был хороший человек и умелый воин, но сейчас выглядел совершенно потерянным. Взгляд его обратился на полдюжины священников, стоявших рядом. Тут были отец Сеолнот и его щербатый близнец Сеолберт, так же как и отец Леофстан, и всех их в высшей степени расстроил мой нежданный приезд.
– Он сдался? – снова спросил я, громко и отчетливо.
Прибытие Этельфлэд избавило Мереваля от необходимости отвечать. Правительница провела кобылу через кольцо священников.
– Господин Утред, если хочешь что-то сказать, – ледяным тоном процедила она с седла, – то скажи это мне.
– Я хочу знать, сдался этот кусок дерьма или нет. – Я указал на Хэстена.
Ответил отец Сеолнот.
– Моя госпожа, – начал он, подчеркнуто не замечая меня. – Ярл Хэстен согласился присягнуть тебе на верность.
– Что-что? – спросил я.
– Тихо! – отрезала Этельфлэд.
Она оставалась в седле и возвышалась над нами. Ее дружинники, по меньшей мере полторы сотни, последовали от реки за ней и теперь остановили лошадей ниже по склону.
– Доложи, о чем вы договорились, – велела женщина отцу Сеолноту.
Сеолнот беспокойно глянул на меня, потом снова посмотрел на Этельфлэд:
– Ярл Хэстен – христианин, госпожа, и просит твоего покровительства.
По крайней мере трое из нас начали говорить одновременно, но Этельфлэд хлопнула в ладоши, призывая к тишине.
– Это правда? – обратилась она к Хэстену.
Тот поклонился, потом коснулся серебряного креста, висящего поверх кольчуги.
– Благодарение Богу, госпожа, это так. – Говорил он спокойно, смиренно, с подкупающей искренностью.
– Лживый ублюдок, – проворчал я.
Он и бровью не повел.
– Госпожа, я обрел искупление и прибегаю к тебе как к покровительнице, – почти пропел ярл.
– Госпожа, он раскаялся, – твердо произнес высокий мужчина, стоявший рядом с Хэстеном. – Мы готовы, госпожа… нет, даже спешим принести тебе присягу. И, как братья-христиане, рассчитываем на твою защиту.