– Твоя мать ничего не знает… ни о чем? – спрашиваю я.
– Да. Предполагается, что наше общение должно поднимать настроение. – Она отпускает прядь. – Ты же знаешь, она в реабилитационном центре. Я думала, весь город знает.
– Знает, – соглашаюсь я. Она насмешливо фыркает, но у меня сжимается сердце из-за сквозящей в этом смешке печали. – Мне жаль, что тебе приходится с этим разбираться. Я сожалею насчет твоей тети. И давно хотел тебе это сказать. Я понимаю, что все это случилось задолго до нашего рождения, но… все равно ужасно. Как бы банально это ни звучало.
Эллери опускает взгляд.
– Я совершенно уверена, что мы именно поэтому здесь оказались. Думаю, Сейди так с этим и не справилась. Никакого облегчения, ничего. Я не связала эти события с гибелью Лейси, но именно тогда все понеслось под откос. Должно быть, совсем одолели дурные воспоминания. Поэтому в ее нынешнем неведении есть некая ирония – что тут поделаешь? – Она шутливо отсалютовала своей бутылкой с водой. – Троекратное «ура» в честь общения, поднимающего настроение. Ну, ладно. Наверное, нужно найти Эзру, да? Он сказал, что пойдет вниз за водой.
Мы выбираемся из набитого людьми склепа и спускаемся в комнату для персонала, но Эзры там нет. Здесь прохладнее, чем наверху, но мне по-прежнему очень жарко и немного хочется пить. Я иду к мини-холодильнику и достаю две бутылки воды, ставлю одну на туалетный столик, а другую предлагаю Эллери.
– Спасибо.
Она протягивает руку, но я выпускаю бутылку раньше, чем Эллери полностью ее обхватывает, и бутылка падает на пол между нами. Мы оба наклоняемся и почти сталкиваемся головами. Эллери смеется и кладет руку мне на грудь.
– Я возьму, – говорит она и поднимает бутылку. Когда она выпрямляется, даже в этом тусклом свете я вижу, как покраснели у нее щеки. – Мы такие грациозные, да?
– Это я виноват, – говорю я. В результате возни с бутылкой мы сближаемся сильнее, чем это необходимо для разговора, но ни один из нас не отходит. – Плохая передача. Теперь ты понимаешь, почему я так и не стал футболистом.
Она улыбается и приподнимает голову. Черт возьми, какие красивые у нее глаза.
– Спасибо, – бормочет она, краснея еще больше.
Ой. Я сказал это вслух.
Она придвигается чуть ближе, задевая мое бедро, и меня словно током бьет. Должны мы… надо мне…
Не будь такой тряпкой, Мэл.
Господи. Именно сейчас услышать дурацкий голос своего брата!
Я протягиваю руку и очерчиваю большим пальцем линию подбородка Эллери. Кожа у нее мягкая, как я представлял. Ее губы приоткрываются, я с трудом сглатываю, и именно в этот момент позади нас раздается громкий скрежет и кто-то раздраженно чертыхается.