А если она сломает руку? Или шею?
И вдруг она повернула голову, и Джон увидел, что это его жена, что это Сьюзен стоит на верхней ступеньке лестницы. И она выглядит такой счастливой. Она живет в доме, который любит, и делает то, что ей нравится: украшает свой дом, делает его таким, каким он виделся им в мечтах.
Он глубоко вздохнул, проглотил всю ненависть, которая росла в нем последние три недели, и заставил себя вспомнить.
Господи, всего семь месяцев.
И все кончится.
Девять месяцев – это не много. Она уже на восьмой неделе, так что остается всего семь, да, семь месяцев. Они справятся, они будут держать закрытым сундук с ненавистью и раздражением – и пошел Сароцини куда подальше.
– Как у тебя прошел день? – спросил он.
– Ездила к Майлзу Ванроу. Очередное сканирование. – Не зная, как он к этому отнесется, она решила умолчать о том, что слушала, как бьется у ребенка сердце. – Потом приехала домой, поработала над рукописью Фергюса. Затем решила повесить пару картин, одну с Суффолкской гаванью – помнишь, она тебе нравится. Она будет хорошо здесь смотреться, как ты думаешь?
– Думаю, хорошо. Я получу свой поцелуй?
Чувствуя, что настроение у мужа улучшается, она поддразнила его:
– Подними гвоздь, который я уронила, и я подарю тебе такой поцелуй, что ты закачаешься!
Джон нашел гвоздь, и Сьюзен вбила его в стену. Затем он подал ей картину, блеклый закат в морском порту, пейзаж, который они купили несколько лет назад на уличной распродаже.
– Может, посмотрим кино? Сегодня по телевизору есть несколько стоящих фильмов.
– Если хочешь. – Перспектива провести так вечер не вызвала у нее особого вопроса.
– А ты не хочешь?
– Просто сегодня такая хорошая погода, а скоро похолодает, и в саду уже не посидишь. Почему бы не устроить барбекю? Мы уже долго его не делали.
Джон рассудил, что она права. Уже конец сентября – лето прошло, будто и не бывало.
– Погода была хреновая, – сказал он, – потому и не делали.
Сьюзен повесила картину и выровняла ее. Когда она спускалась вниз, Джон придержал лестницу, а когда спустилась – заключил в объятия. Она прижалась к нему, уткнулась лицом в плечо. Он ощутил аромат ее волос, смешанный со сладким кокосовым запахом ее шампуня.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Из-за алкоголя и табака он пах очень по-мужски. Когда Сьюзен только начала с ним встречаться, от него всегда пахло табаком, и это нравилось ей, поскольку напоминало о детстве – так всегда пахло от отца.
– И я люблю тебя, – ответила она. – Больше всего на свете.
Вместо барбекю, они поднялись в спальню и занялись любовью. После Джон уснул и проснулся через пару часов от шелеста бумаги – Сьюзен читала переписанную Фергюсом Донлеви рукопись. Джон обратил внимание, что за последние недели ее грудь стала немного больше. Это его возбудило.