– Сьюзен, что…
Сьюзен сглотнула комок в горле, попыталась улыбнуться, но прежде, чем смогла что-нибудь сказать, начала плакать. В следующую секунду она уже рыдала на плече у матери и снова была маленькой девочкой – девочкой, которая упала и ушибла колено, а ее мать обнимала ее, крепко прижимала к себе, несмотря на разделявший их живот. Все будет хорошо, скоро все будет хорошо.
Все будет хорошо.
Сьюзен приняла душ и немного отдохнула. Сейчас она сидела в большой комнате на старинной скамье со спинкой. Родители устроились в старых креслах по обе стороны от нее. Сьюзен помнила, как мать купила эту скамью – много лет назад, на гаражной распродаже в Санта-Монике. Ее отец Дик держал в грубых, испачканных краской руках бутылку пива, задумчиво смотрел на ее стеклянные изгибы и слушал. У него было худое морщинистое лицо, пушистые брови, проницательные глаза и мечтательная улыбка а-ля Генри Фонда. Его выцветший хлопчатобумажный комбинезон пах скипидаром.
Сьюзен, раньше думавшая, что выросла гораздо более сильным человеком, чем ее родители, чувствовала себя ребенком, о существовании которого она забыла много лет назад. Ее будто расспрашивали о каком-то детском проступке.
– Джон с ними заодно, – сказала она.
На их лицах отразился ужас – или просто недоверие, что тоже было возможно.
– А про какие символы на чердаке ты говорила? – спросила мать.
Сьюзен описала те символы, которые смогла вспомнить, затем рассказала об отрезанном пальце. Палец родителей обеспокоил.
– В этой сделке Джона с банком ты имела право голоса? – спросил отец.
– Да, я могла отказаться. – Сьюзен пожала плечами. – Я согласилась, потому… – Она заколебалась.
– Потому что доверяла Джону? – подсказала мать.
– Джон мне всегда нравился, – сказал отец. – Но он делец. Я всегда чувствовал, что деньги для него важнее всего на свете.
Сьюзен скривилась, потому что боль вдруг усилилась. Может, это ребенок шевелится.
– Нужно будет обязательно найти тебе сегодня доктора, – с тревогой сказала мать.
Сьюзен помотала головой:
– Я просто очень устала. Высплюсь, и будет лучше.
– Тогда завтра мы поедем в медицинский центр, к доктору Гудману. Тебе он понравится, он самый замечательный врач на свете.
Сьюзен сделала глоток апельсинового сока. Воздух в комнате был какой-то вязкий. Сьюзен вдруг показалось, что ей все это снится. Ей было очень странно сидеть вот так, без Джона, с родителями. Она вспомнила, что серебряные часы, стоящие на камине, раньше были вмонтированы в приборную панель старого «паккарда». Они работали от спрятанной позади них батареи. Стрелки показывали 7:25 вечера. Она быстро посчитала: в Англии 3:25 утра.