Мистер Сароцини был вежлив, но гораздо более официален, чем прошлым вечером, – теперь он находился в режиме рабочего, а не светского общения. «Мне было очень приятно завязать с вами знакомство», – сказал он.
Джон вспомнил, как мистер Сароцини употребил слово «приятный» в отношении банкетного зала, и с замиранием сердца подумал, не относится ли и к нему банкир с той же снисходительностью.
– Мне тоже, – ответил Джон.
– Может случиться так, что мы встретимся сегодня в Аскоте. – По тону, каким было сделано это замечание, можно было ясно понять, что оно – всего лишь дань вежливости, а не назначение делового свидания.
– Буду рад. Спасибо за совет начет тех двух лошадей.
– Я бы не стал ставить на них свой дом, – сказал мистер Сароцини, – но они, без сомнения, достойны внимания.
Что-то в голосе мистера Сароцини заставило Джона решить поставить на них гораздо больше, чем он планировал.
Возникала краткая пауза, после которой мистер Сароцини сказал:
– В выходные я возвращаюсь в Швейцарию. Если вы завтра не заняты, не могли бы мы встретиться за ланчем?
Джон покосился на лежащий на столе раскрытый ежедневник. Пятница, 18 июня. Отмечено: ланч с бухгалтером.
– Хорошо, – сказал он. – У меня встреча, но я могу ее перенести.
– Завтра в полдень я буду у вас в офисе.
– Да, хорошо.
– Я был бы очень признателен, если бы вы подготовили для меня проверенные счета за последние три года, перспективный прогноз, документы по движению денежной наличности и план на пять лет.
Отвечая мистеру Сароцини, Джон постарался не выдать охватившего его волнения.
Его преподобие доктор Эван Фреер, профессор систематической теологии в Лондонском университете и архидиакон Оксфорда, был самым умным и влиятельным духовным лицом из всех, с кем был знаком Фергюс Донлеви.
Не обращая внимания на упирающуюся в обивку пружину, Фергюс сидел в древнем кожаном кресле в университетском кабинете Фреера. Комната была обставлена по-мужски: старая добротная мебель, потертые ковры, темные, прогибающиеся под весом книг стеллажи, небольшой открытый камин. Окно было поднято, и комнату наполнял сладкий запах свежескошенной травы.
Фергюс откусил от бисквита и отпил кофе, после июньской уличной жары наслаждаясь царящей в помещении прохладой. Они с Фреером были давними друзьями. Сейчас они пытались вспомнить, сколько же лет прошло со времени их последней встречи.
Фергюс ждал, обмениваясь с Эваном новостями. Он сказал Фрееру, что религия поддерживает его в хорошей форме (не сказав ему, однако, что тот сильно растолстел, а в волосах прибавилось седины). Фреер, облаченный в черную сутану, рассмеялся и парировал, что хотел бы быть в такой же хорошей форме, как Фергюс.