Хочу еще добавить, что гестапо занималось и церковью, и сепаратистами, и инакомыслящими, коммунистами, иностранцами и прочим. Не было такой сферы деятельности, какой бы не занималось гестапо. В 1943 году гестапо стали подчиняться даже таможня и пограничники. Мышь не могла выскочить из Германии! Четко, ясно, все в одних руках.
V управление РСХА — это криминальный сыск. Это вообще основа любого государства. Если грамотный руководитель сделает ставку на криминальный сыск, — я подчеркиваю, не на контрразведку, не на разведку, а на криминальный сыск — это 100 % успеха. Дело в том, что вся оперативная информация идет с улицы — из пивных, ресторанов, кафе, магазинов и т. д. В высшем свете она сочится, а на улице она льется, и надо только ведра подставлять. Немецкий криминальный сыск умел подставлять ведра. Естественно, они работали по направлениям: тяжкие преступления, мошенники, гомосексуалисты, насильники, квартирные воры. У каждого подразделения было свое направление. Это, кстати говоря, не самое эффективное решение, потому что работа по направлениям, или окраскам, затрудняет обмен информацией. В СССР, однако, была такая же система. Тем не менее, в Советском Союзе был лучший по тому времени в мире сыск. Сегодня нет ни этих сыщиков, ни школы.
Главное, что все сотрудники V управления не имели офицерских званий и были госчиновниками. 11 категорий. Уникальная находка, нам тоже сейчас нужно было бы на такую систему перейти. Уход от погон в спецслужбах и криминальном сыске — это будущее. Погоны не нужны, это фетишизм. Когда возрастной ценз у человека подходит к определенному моменту, ему надо уходить. А если бы он был в структуре, где были бы не воинские звания, а госчины, как это было в V управлении, то он мог спокойно работать до 65 лет. У него не стоит задача бегать по улицам с пистолетом за преступниками. Основная задача — работать головой.
Сегодня в Москве число сотрудников уголовного розыска многократно превышает потребность. Структура так построена, что все друг за другом ходят. И очень мало сотрудников с опытом. Кроме того, нет единого банка данных, заявления пишут на территорию, хотя должна быть единая система сыска. Совершено преступление, идешь и подаешь заявление в единую учетную систему, а не на землю, где его подложат под одно место, чтобы показать свою раскрываемость. Коррупции не будет, потому что в единой системе сыска никто не знает, в каком месте он будет заниматься раскрытием преступления завтра. Надо также иметь в виду, что работа по территориям повышает уязвимость семей сотрудников. А когда человек сидит в системе, его достать невозможно. Сегодня нужна зарплата и профессионалы. Вернуть надо тех стариков, которые сейчас сидят по кухням, посадить к молодежи, чтобы она у них научилась хоть чему-нибудь, платить им приличные деньги, чтобы не было соблазна. То есть взять и убрать их подальше от кормушек, чтобы они не соприкасались с группировками. Есть два момента раскрытия преступления: когда мы разрабатываем объект совершенного преступления, от него идем и приходим к преступнику, и когда мы идем от преступника к преступлению. Так вот, нужны два управления в главке: одно будет нюхать от преступления к преступнику, а другое — от преступника к преступлению. Они будут идти друг другу навстречу. Не буду останавливаться на этих нюансах, любое преступление можно раскрыть очень быстро. В Германии так и было. Первичный источник информации, который сидит в подъезде дома, видит что-то подозрительное, сразу набирает номер и говорит: герр такой-то только что внес в дом две большие коробки, а все знают, что этот герр безработный. Ниточка уже потянулась. Вот такое было там тотальное получение информации и способность ее реально абсорбировать.