Выставив вперед ствол пистолета, я прокрался до двери номера почившего постояльца. Снял Стечкина с предохранителя. Прислушался. Шорох продолжался. Ударив ногой по двери, я поднял пушку и нажал на спуск… Леночку спало только то, что я забыл загнать патрон в патронник.
Но перепугалась девчонка неслабо… она так и застыла посередь номера, среди разбросанных вещей полковника.
— Ты чего это тут делаешь? — поинтересовался я.
— Деньги, — прошипела она. — Мне нужны деньги! На что я одна ребенка растить буду? Сиротинушку…
И Леночка снова зашлась слезами.
Положив пистолет на тумбочку, я заглянул в баул. С самого верха лежала военная форма, еще офицерского образца, с капитанскими погонами и эмблемой инженерных войск. Несмотря на возраст, она отлично сохранилась, но в настоящей ситуации была совершенно бесполезной. За ней последовала фляжка, котелок и прочий хлам, представляющий собой ценность, скорее, как предметы эмоциональной привязанности Сан Саныча, нежели какую-либо ощутимую, реальную стоимость. Пока что самым ценным предметом была коробка кубинских сигар, но, открыв ее, я ощутил лишь разочарование… сигары рассохлись и рассыпались в труху от малейшего прикосновения. На самом дне сумки лежала свернутая плащ-палатка, выцветшая от солнца. Леночка нетерпеливо откинула его, и мы увидели последние вещи, лежавшие в сумке: Стечкин в кобуре с запасным магазином, офицерскую планшетку и увесистый, перетянутый скотчем, черный полиэтиленовый пакет, который, судя по всему, был забит пачками денег. Девушка коготками разорвала пакет, и, о чудо, там и в самом деле оказались деньги! Каких только купюр здесь не было! И пластиковые шекели, и турецкие лиры, и индийские рупии… и вовсе непонятные ассигнации с надписями на арабском языке, с бородатыми дядьками в чалмах, а то и вовсе — с птичками. Но больше всего — американских баксов — сотенные купюры в плотных пачках. Если в каждой было по сто банкнот, то тут было не менее двухсот тысяч.
— Пусть эти жулики увидят, что я — честная женщина! — заметила Леночка. — Я возьму только доллары!
И в этот момент я услышал звук, от которого кровь застыла в венах, а волосы на голове зашевелились — рокот мотора мощного катера. В наших краях ни у кого такого не было! Моя подельница принялась рассовывать пачки по карманам, но не тут-то было — пачек оказалось явно больше, чем карманов.
— Давай быстрее, — прорычал я.
Схватил плащ-палатку, я побросал деньги туда и свернул его наподобие гигантского куля. Раздался металлический лязг входной двери — кто-то пытался ее открыть. Я взял пистолет, и передернул затвор, загоняя патрон в патронник. Вот, кажись, нам и хана…