Вскрик обожженного Леона добавил к бивуачному шуму ноту самой высокой октавы, а Кан, отбежав на порядочное расстояние, укоризненно добавил:
— Вот вам и подтверждение! Один негодяй нападает сзади, другой отвлекает внимание, остальные смотрят!
— А не поджарить ли нам этого зазнайку? — задумчиво проговорил Торит. — Как вы думаете, ребята?
— Что ж, — Кул плотоядно облизнулся, — на вид, он довольно упитанный…
— Решено! — воскликнул Леон.
И они с Кулом, Торитом и Гифоном бросились в погоню. Фидий на секунду замешкался, размышляя, не противоречит ли баловство его должности, но молодая кровь кипела в его жилах, и десятник припустил вслед за своими подчинёнными.
Шуму они подняли больше, чем достаточно. Взрослые гоплиты с доброжелательными усмешками взирали на погоню: мальчишки — что с них возьмёшь?! Бегал Кан неважнецки. Только горящие костры и сидящие вокруг них люди давали ему возможность для манёвра, а, следовательно, мешали его загонщикам. Правда, Кул один раз едва не схватил его, но младший сын Тенция резко отскочил в сторону и свалил его подножкой. Однако скоро наступило утомление, а преследователи приближались. Подскочив к ближайшему костру, Кан выхватил из него головню и завертел ей во все стороны.
— Ну, кто сунется? — крикнул он. — Кто? Клянусь Аполлоном, опалю, как поросёнка!
Темноволосый, загоревший до черноты парень, лежавший у огня рядом с миловидной девушкой, вскочил на ноги и встал с Каном рядом.
— А ну, оставьте его! — потребовал он, выдёргивая из ножен бронзовый меч. — Мидана, позови наших!
Девушка не послушалась. Она легко перепрыгнула через костёр и, вынув из колчана лук со стрелами, накинула тетиву и прицелилась в Леона.
— Эт-то ещё что за шуточки?! — возмутился Торит, делая шаг вперед.
И едва успел отпрянуть от молниеносного выпада южанина.
— Я сказал — не сметь! — повторил пелопонессец.
— Слушай, ты допросишься! — сообщил ему Кул. — Я тебе голову оторву.
— Попробуй, — с насмешкой отозвалась девушка, направляя острие стрелы в его сторону.
— Во-во, попробуй! — поддакнул Кан и залился весёлым смехом.
Пелопонессцы недоумённо покосились на него, и в эту секунду Фидий понял, что дело зашло слишком далеко. Он шагнул вперёд, протягивая раскрытую ладонь.
— У нас нет оружия, друг, — сказал он и представился. — Я Фидий Норит, сын Тенция Норита — десятник и старший брат этого шутника, — он кивнул на Кана.
— А я просто Орит, — отозвался южанин, не опуская меча, — но кто бы вы ни были, я не позволю обижать человека, который оказался у моего очага.
— Ишь ты, цаца какая… — пробормотал Кул, не спуская насторожённого взгляда с нацеленной на него стрелы.