Тяжёлый топот множества ног, звонкое бряцание бронзы отвлекли афинян от приятного занятия. Колонна южан, примкнув к аттийцам справа, разбилась на тысячи, потом на сотни, и наконец, на десятки. Бесшумно, сноровисто, без суеты они за несколько минут разбили лагерь. И разожгли костры.
— Это пелопонессцы Кэнта, — с видом хорошо осведомлённого человека сообщил Фидий. — Они будут сражаться с нами.
— Опытные ребята, — уважительно сказал Торит, но Кул, не признававший никаких авторитетов, откликнулся с издёвкой:
— Конечно опытные! От самой Аркадии драпают — пора бы набраться.
Южанин, проходивший мимо, на секунду остановился. Лицо его, рассечённое длинным рваным шрамом, исказилось от незаслуженного оскорбления, но он справился с собой и, презрительно усмехнувшись на слова Кула, прошёл дальше. Кан поперхнулся супом.
— Болтун ты, — с сожалением сказал Гифон Кулу. — Люди с атлантами каждый день дерутся, все изранены, а ты… Трепло!
Получив отпор, сын Изолия не растерялся, а только гордо вскинул голову. Красив парень! До чего же красив! Венета во все глаза глядела на Кула. Смел, дерзок, силён… тут её взгляд упал на Кана. Что в нём особенного? Парень как парень… И чем только он привлёк к себе её сердце? Смелостью? Но Кул смелей его. Бескорыстием? Фидий тоже не ищет выгоды. Силой? Достаточно посмотреть на Леона, чтобы понять — есть в десятке люди и посильней.
Кан тем временем досуга вытер котелок кусочком хлеба.
— Эх, сейчас бы вздремнуть! — проговорил этот неромантичный герой, с шумом отхлёбывая глоток разведённого вина из чаши. — Орфей, дружище, изобрази на кифаре чего-нибудь помедленнее. Когда ты играешь, кажется, будто сам Гипнос машет крыльями над моей головой.
— Я могу сделать так, что он коснётся тебя, — улыбнулся фракиец. — От этого, говорят, спится ещё крепче.
— О, да ты, никак имеешь прямое общение с бессмертными?! Интересно, как ты заставишь его коснуться меня?
— Заставить я его, конечно, не могу, — Орфей улыбнулся ещё шире, — но после того, как я тресну кифарой по твоей безмозглой лысине, ты уснёшь крепко и надолго.
Десяток дружно расхохотался. Кан тоже.
— Нет, ты всё-таки чересчур мстителен, дружище, — сказал он, отсмеявшись. — Это тебя нужно, как следует, звездануть твоей дребезжащей штуковиной, чтоб не драл горло, пока спят порядочные люди.
— Кто это — порядочные люди? — полюбопытствовал Кэм, видя, что Леон подкрадывается сзади к младшему брату, с очевидным намерением намять ему бока. — Уточни, пожалуйста.
— А вы что, не знаете, кто у нас единственно порядочный человек в десятке? — удивился Кан, вынимая из костра маленькую головёшку. — Это же я! — тут он перебросил её через плечо.