— Ну да, — Кан пожал плечами, его тоже удивляло, как это три опытных воина не понимают простых вещей. — Когда нужно драться, когда нельзя не драться — дерусь. А что ещё делать? Но война мне не нравится, я её ненавижу.
— А если нужно драться насмерть?
— Значит, дерусь насмерть. Но удовольствия бой мне не доставляет, даже успешный.
«А я-то твержу Фидию про подвиги и приключения!» — мысленно присвистнул Аркадец.
— Но всё-таки, значит, когда надо…
— Когда надо — значит надо, — сказал Норит.
— Нам достаточно и этого, — облегчённо вздохнул Кэнт. — Видишь ли, Афинянин, дело в том, что Орит и Мидана у нас не входят ни в один десяток. Они считаются кем-то вроде моих рассыльных.
— А почему — вроде?
— Да потому, что рассыльные мне ни к чему. В бою я отрядом не командую. Выбираюсь себе в первые ряды, и дерусь как простой гоплит.
— А кто командует?
— Герд. Я же не пехотинец, я моряк, и в сухопутных сражениях полный профан.
— Ну, стало быть, Орит — рассыльный Герда? — предположил Кан.
— Не-е-ет! — протянул Герд. — Орит — слишком важная фигура, чтоб им распоряжался бывший микенский сотник. Кэнт этого не допустит. Правда, Кэнт?
— А что, Орит какой-нибудь царевич? Или жрец?
— Он сын великого гражданина Аркадии Тина, — сказал Аркадец строго. — В нашем городе было два человека, знаменитых на всю Элладу. Но Гедион и его сын погибли при осаде, а Тин уплыл в Айгюптос и до сих пор о нём ни слуху, ни духу.
— Знаменитый Тин командует афинским флотом, — сказал Кан, весело блестя глазами.
— Что ты сказал? — в голос воскликнули Кент и Эноха.
— Тин две недели назад вернулся. И наш басилевс предложил ему командование флотом. Вы разве не знали?
— Да, как-то разговора не было, не до того нынче.
— Немедленно ухожу на флот! — Энох стукнул кулаком по земле
— Когда Коринф освободим — пожалуйста, — парировал Кэнт, — а пока ты мне нужен здесь.
Кан наблюдал за южанами, с удовольствием цедя сквозь зубы пахучее сладковатое вино. Ему было приятно, что он первым принёс им хорошую весть. Кэнт всё же убедил Эноха в том, что он пока необходим отряду, поскольку ириты охотней слушаются его, нежели Герта и даже самого Аркадца. Покончив с этим делом, он снова обратился к афинянину.
— Так вот, об Орите. Парень храбр до безрассудства. Чтобы не погубить его, мы вынуждены отряжать двух своих лучших бойцов для присмотра за ним. Сам понимаешь, они не столько сражаются, сколько трясутся над Оритом. А мы не настолько многочисленны, чтобы позволить себе выключать из боя двух человек. У нас дерутся все. Даже повара.
— А что могу я? — удивился юноша.