— Ответь мне, Мариарх, правильно ли поступает Якхикс, устроив армии такую гонку?
— Я простой воин, и мне не положено обсуждать действия великого полководца афинской армии, — улыбнувшись, ответил Мар и присосался к горлышку фляги.
— А ты знаешь, Сарам, почему этот нахал расхрабрился на остроты?! — прокомментировал ответ сына опытный притворщик Ритатуй Брети. — Он просто надеется подольше проехаться на колеснице, а не мерить землю своими ногами.
— Твоему сыну, господин, нет ещё и пятнадцати, — напомнил мягкосердечный Сарам, выполняющий в доме Ритатуя роль матери для Мара, которого любящий папаша панически боялся распустить. — Ему тяжело нести трудности военного похода наравне с более старшими.
— Зато он будет знать, каково приходится гоплитам на марше, и не будет гонять воинов без крайней на то необходимости.
— Ты хочешь сказать, что стратег Якхикс напрасно изнуряет войско? — уточнил Мар. — Но ведь на совете у царя Эгея было принято решение опередить остальных союзников и на этом основании требовать старшинства в союзной армии. Иначе говоря, Якхикс просто выполняет решение совета, в котором ты принимал участие тоже.
Ритатуй досадливо покрутил головой и отнял у сына фляжку:
— Меньше пей, побольше думай, — попенял он ему и сделал из фляги большой глоток. — Ближайшая армия — это фиванцы, они вышли в одно время с нами, а идти им на четыреста стадий дальше. Мы бы спокойно дошли и завтра, и послезавтра. Я, по крайней мере, посоветовал Эгею отправить вперёд конницу, чтобы бивуак для пехоты обустроили, костры сложили. Воинов надо холить, тогда они за тебя драться станут, как за отца родного.
— А нельзя ли эту мудрость и ко мне применить? — полюбопытствовал Мар.
— Ты и так в меру сил драться будешь, ты ведь Брети. Или нет? — спросил Ритатуй с ехидцей.
— Конечно, Брети, стратег! — съязвил мальчик в ответ. — Конечно, буду.
— Вот и марш с колесницы, умник, — подытожил дискуссию стратег обозного войска.
Прибыв на место стоянки, Кан предупредительно схватил амфору и убежал за водой. Едва его фигура скрылась за скоплением воинов, Гифон окликнул десятника:
— Фидий, — сказал он твёрдо, — ты сегодня младшенького в дозор не пошлёшь. Если ты забыл, что ему нет и семнадцати, то мы об этом помним, и нам его жалко. Две ночи в дозоре подряд — это слишком. Сегодня он ляжет спать вместе со всеми.
Фидий обвёл глазами лица воинов своего десятка и наткнулся на хмурый взор Торита:
— Это наше общее решение, — сказал Торит. — И тебе лучше прислушаться к нему.
Голос Фидия прозвучал в ответ мягко и доверительно: