Торговец не на шутку перепугался, но чувство собственности, побуждающее опасаться воров, оказалось сильнее суеверии, заставляющих бояться сверхъестественного. И он, сделав несколько нетвердых шагов вперед, зажег снятый с крюка фонарь, после чего с некоторой опаской осветил им угол. Дрожащее пламя выхватило из темноты сжавшуюся там серую фигуру и… торговец, спотыкаясь, бросился вон из сарая. А пляшущий огонек брошенного им фонаря, заставляя предметы отбрасывать вокруг себя неуклюже дергающиеся тени, продолжал освещать пугающую и вместе с тем весьма скорбную картину.
Маленькая девочка в измятом и измаранном платье, с растрепанными волосами и безумным взглядом, потревоженная светом, испуганно вжималась в стену сарая. С выражением неописуемого ужаса на лице взирала она на лежавший рядом фонарь, а потом вдруг с отчаянным страхом бросилась на порождаемые его неровным огнем прыгающие тени. Она пыталась отогнать их ладошками, но тени ложились на ее руки, и девочка с вскриком отдергивала их, тут же кидаясь на бесплотного противника вновь.
Наконец, видя безрезультатность своих усилий, очень ее огорчавшую, бедняжка зарыдала; но даже тогда не прекратила она своего бессмысленного занятия, и, вернувшийся вместе с соседями, торговец застал девочку в еще более плачевном состоянии, нежели то, в каком он оставил ее несколько минут назад. Утираясь испачканными землей руками, девочка растерла грязь вокруг глаз и теперь даже слезы ее казались черными, заставляя каждого их узревшего осенять себя крестным знамением.
Вид обезумевшей девочки был действительно страшен, но не стал для собравшихся в сарае людей последним потрясением, ибо торговец, наклонившийся чтобы погасить беспокоивший несчастную фонарь, заметил рядом с ним… жемчужину,… на сей раз, ни белую, ни черную. Новая жемчужина поражала необычным изъяном (или быть может достоинством?): в ней причудливо сочетались и тот и другой цвета.
***
Весть о случившемся с Ребеккой за считанные часы разнеслась по всему Лондону. И пусть девочка не погибла, в найденной рядом с ней жемчужине ясно читалась связь ее сумасшествия с произошедшими ранее убийствами. И виновник всего этого был еще на свободе.
Церковь, полиция и городская ратуша очень обеспокоились такой ситуацией. Епископ, лорд-мэр и даже недалекий начальник полиции господин Хувер всячески старались уверить горожан в том, что преступления никак друг с другом не связаны, понимая, к каким волнениям могут привести обратные убеждения. Но, не смотря на все их усилия, усмирить разгоравшиеся страсти не удалось. Доведенная до безумия девочка и четыре убийства за два неполных месяца привели-таки к должным последствиям: среди лондонцев зародился страх; и скоро он излился на власти Лондона волной обвинений.