Слова молодого человека пылали горячностью и искренностью настоящего чувства и в другое время они, несомненно, тронули бы ту, к которой были обращены, но сейчас, злорадный блеск глаз и жестокая ухмылка на губах девушки стали отражением обуявшего ее демона мести.
— Мои чувства отданы другому, — холодно и твердо произнесла она, высвобождая свои руки из горячих рук Кристофера.
Молодой человек, мгновение назад радовавшийся сделанному признанию, побледнел.
— Но кому? — убитым голосом спросил он, всем сердцем не желая получить ответа; но Жанна была безжалостна и ответ все-таки прозвучал:
— Его зовут Люциус Флам.
— Архидьякон! — воскликнул Кристофер: он очень хорошо помнил вчерашний разговор в театре, а теперь, с болью начал понимать и скрытую его часть.
— Прощайте, — сказала Жанна, удаляясь.
Но для человека, которому это было сказано, уже ничего не существовало. С пустым взглядом стоял он посреди безлюдного переулка и, в отличие от Жанны, ничем не мог заполнить возникшей внутри пустоты.
Глава XXII. Королевский гамбит
Тем временем экипаж архидьякона подъезжал к Сент-Джеймскому дворцу — одной из многих резиденций английских королей. И пусть дворец этот несколько уступал Уайт-холлу в роскоши и пространстве, большую часть своего времени Карл II предпочитал проводить именно здесь. Само собой разумеется, тут же были расквартированы и ближайшие его величеству придворные, среди коих особое место занимала миссис Барбара Палмер — его фаворитка.
В коридоре, ведущем к покоям этой женщины, постоянно толпились люди жаждавшие получить у нее аудиенцию, а количество просителей, перебывавших за день в ее приемной, обычно превышало таковое же в приемной самой королевы. Однако Люциусу повезло: стоило только во всеуслышание приказать камердинеру доложить о прибытии архидьякона Собора святого Павла, как все двери перед ним тут же раскрылись, а все люди, окружающие его, расступились.
«Хм…”, — подумал Люциус, проходя в образовавшийся в толпе проход и попутно наблюдая на проплывающих мимо лицах опаску, — «оказывается и у дурной славы есть свои плюсы».
***
Архидьякон вошел в комнату, напоминавшую скорее очень просторный и весьма кокетливо обставленный будуар, чем гостиную и, повинуясь приветливому жесту миссис Палмер, опустился на предложенный ему мягкий пуф.
— Фи, господин Флам, — с улыбкой помахивая перед лицом веером, приветствовала священника хозяйка. — Мне доложили об архидьяконе, а от вас веет больше серой, нежели ладаном. Я требую объяснений.
Люциус усмехнулся; собираясь к миссис Палмер, он не знал, как после всех этих слухов будет ею принят, но, судя уже по первым словам Барбары и тем, чисто женским, ужимкам, которые эти слова сопровождали, становилось ясно: она, будучи в курсе всех сплетен об архидьяконе, тем не менее, рада его визиту.