Она обдала меня беглым взглядом своих искрящихся неопределенного цвета глаз.
— К тому, что если вы еще об этом не подумали, подумайте сейчас: действительно ли вы пришли туда, куда нужно и к тому, кому нужно?
— Да, — почему-то без сомнений ответил я, незадумываясь, хотя, только что, сам задавался теми же вопросами.
— Что-ж, а вот я в этом не уверена, — резво сказала она, падая на диван, вжимаясь в уголок и принимаясь равнять свой маникюр, попутно указывая мне на кресло неподалеку, в которое я незамедлил опуститься. — Вы молоды, самодостаточны, обеспеченны, — говорила она, даже не отрывая взгляда от своих ногтей и не прекращая работать пилкой, — какой-нибудь юрист или банкир. Вы живете по точно намеченному плану, каждым вашим действием руководит логика, всякое ваше решение тщательно взвешено, а всякое последствие вами заранее просчитано. Скучно-о-о… Но вы серьезный человек и должны понимать, что я не могу предвидеть, как сложится ваш брак.
Последнюю фразу она произнесла слегка приподняв на меня взор и разведя в стороны руками, но как нечто, само-собой разумеющееся.
— Впечатляет, — только и сказал я. И сам себе в тот момент не мог бы дать отчет в том, что меня поразило больше: точные выводы обо мне, вплоть до того, что я — банковский юрист; или безошибочно угаданная цель моего визита — вопрос о браке.
Наверное я выглядел страшно озадаченным, потому что девушка вновь оторвалась от своего занятия и, пожав плечиками, сказала, указывая на мои руки:
— Вы потираете безымянный палец так, словно без конца надеваете и снимаете кольцо.
Как будто это все объясняло!
— Вобщем, — чтобы хоть как-то скрыть охватившее меня волнение, начал я подробнее рассказывать о приведшей меня сюда проблеме, — есть одна девушка. Я познакомился с ней весной этого года. С тех пор мы часто встречаемся, много времени проводим вместе и, кажется, я… люблю ее. — Мне почему-то неудобно было говорить это молодой гадалке. — Я хочу сделать ей предложение, но как не пытался, не могу оценить последствий этого шага. А я, как вы верно заметили, тщательно взвешиваю всякое решение.
— Ну, для начала, все учесть, так или иначе, невозможно. Вот например, — девушка, по прежнему не обращая на меня особого внимания, подула на свои ногти, но оставшись чем-то недовольна, принялась орудовать пилкой снова. — Была у меня знакомая пара, и был у них сын. Так вот однажды (что-ж, бывает), они развелись и ребенок, по решению суда, жил с каждым из родителей по очереди. Однако, через некоторое время мать похитила своего ребенка и вместе с ним исчезла. Отец долго искал укрытие бывшей жены и сына, и наконец, выяснил, что мальчик посещает одну частную школу, проследил за ним до дома и обратился в полицию, чтобы жену его арестовали, а ему вернули сына. В полиции над ним посмеялись и сказали, что не могут обыскать весь дом. И тогда отец стал рассуждать: в доме три этажа и двенадцать квартир, мальчик нажал на домофоне три кнопки, одна из которых «вызов», значит номер квартиры двузначный; судя по количеству квартир и этажей в доме, на каждом этаже было по четыре квартиры, а так как подъезд в доме — первый, то квартиры с двузначными номерами есть только на третьем этаже; на третьем этаже исключалась квартира номер девять и, судя по тому, что звук при нажатии кнопок домофона всегда был разный, то есть мальчик нажимал разные цифры, одиннадцатая квартира исключалась тоже, так что оставалось проверить только квартиры под номерами десять и двенадцать, но, ни в той, ни в другой мать и сына не нашли. Позже выяснилось, что мальчику, вследствие его рассеянности, ключей от квартиры не доверяли, а оставляли их соседке с третьего этажа — из двенадцатой квартиры. В тот раз матери дома не было, мальчик это знал и сразу позвонил в квартиру к соседке, поднялся к ней и взял ключи от своей — шестой, — квартиры. Пока полицейские обыскивали десятую квартиру, в шестую возвращалась мать. Она услышала полицейских этажом выше, испугалась, забрала ребенка и они бежали. Так что на тот момент, когда полиция приступила к обыску оставшейся, — двенадцатой, — квартиры и выяснила у ее хозяйки, что похожие на разыскиваемых мать и сын, живут в шестой квартире, там их уже не было. Логика отца была безупречна и он указал верную квартиру, но исходил из ложного посыла, будто мальчик звонил в свою.