Я вышел на парковку. Эта дуреха чистила от снега свою тачку, ту самую, которая ходила ходуном, пока Джо Би, драл ее на заднем сидении. Тачка была подстать ей — нелепая и пухлая с фарами навыкате. Я знал, как надо было начать, так чтобы она сделала все, что мне было нужно. Я зашел сзади с пошлыми намеками о ее прошлогодних приключениях. Играть в подлеца у меня плохо получалось, но страх разоблачения задурманил ее и так скудный ум — она и не заметила моего бездарного спектакля. Я шептал ей сальности на ушко, теребя пальцами ее волосы — жиденькие и бесцветные. Она испуганно оглядывалась, боясь быть замеченной кем-нибудь. Словно затравленный зверь в тупике, она прижималась к тачке, пока я рассказывал ей в самых грязных подробностях о том, как я буду с ней развлекаться. Бедняжка разрыдалась. Слезы потекли по ее раскрасневшимся щекам, жирный подбородок ее задрожал всеми тремя этажами. Сквозь слезы шептала она мне, умоляла она меня, «я готова на все», говорила она, «только молчи» всхлипывала она, «хочешь достану сигареты, дурь, порно?» подкупала она меня, «только не надо этого… все что угодно, только не это» вертела она своей головой, «все что угодно» — заискивающе заглядывала она мне в глаза. Бедная, бедная дура. Она тряслась от страха.
«Все что угодно?» — переспросил я.
«Все» — закивала она и в глазах ее вспыхнула надежда.
Эта дура оказалась еще тупее, чем я предполагал. Я сделал пару шагов назад, так чтобы она смогла наконец оторвать свою задницу от мокрой двери машины. Она облегченно вздохнула.
«Пойдем» — приказал я, и она послушно поплелась за мной обратно к школе, так и не убрав с капота щетку.
Когда она справилась с замком в сейфе, я замер. Вон оно. В папочке, с аккуратной надписью на корешке — Ричард Годдард. Черт, я дружил с ним два года и понятия не имел, что его полное имя было Ричард. Ричард Годдард. Мой друг Ричард Годдард. Вся жизнь моего друга Ричарда Годдарда в одной папке.
Секретарша директора трясущимися руками достала папку.
«Кони, я, я умоляю, если кто-то узнает, меня уволят… Ты ведь, ты ведь никому не скажешь? Эта информация конфиденциальна…» — она аккуратно положила папку на стол.
«Сделай ксерокопию, — я посмотрел на нее в упор, — я сразу же все уничтожу, как прочту. Обещаю»
Я мог ничего и не обещать. Эта дура была приперта к стенке. Ей некуда было деваться. Она была готова выполнить любую мою просьбу, лишь бы я не сдал ее директору, лишь бы ее имя, добропорядочное и чистенькое, не оказалось в центре скандала. Бедная дурочка.
Она послушно вручила мне еще горячие листы бумаги. Этот чистейший пример ничтожного лицемерия. Лицемерия, которым не брезгуете все вы, совершая все более низкие и бесчестные поступки, в жалких попытках сохранить свое дешевое доброе имя. Вот такой вот парадокс.