Порой я ощущал себя брошенным на краю света – но даже при этом никогда и никому я не завидовал. Что ж мне теперь, считать себя странным?
Положив трубку, я сел на диван и задумался о младшем брате Томохико Амады, который покончил с собой, вскрыв вены на чердаке. Не может быть, чтобы на чердаке этого дома. Томохико Амада купил его спустя время после войны. А его младший брат Цугухико совершил самоубийство на чердаке своего дома. Скорее всего – родительского, в Асо. Но даже при этом смерть младшего Амады и полотно «Убийство Командора» связывал чердак – полутемное, тайное место. Может, это просто случайность. Или же Томохико Амада намеренно прятал свою картину на чердаке. Так или иначе, зачем было едва демобилизовавшемуся Цугухико Амаде накладывать на себя руки? Он же остался жив после ожесточенных сражений в Китае и смог вернуться на родину без единой царапины.
Я взял телефон и позвонил Масахико Амаде.
– Мы сможем в ближайшее время встретиться где-нибудь в Токио? – спросил я. – У меня заканчиваются краски, пора ехать закупать их. И хотелось бы заодно с тобой поговорить.
– Давай. Конечно, – ответил он и зашуршал страничками ежедневника. Мы условились встретиться в четверг около полудня и вместе пообедать.
– За красками ты в свой обычный магазин на Ёцуя?
– Да. Нужно купить холстов, заканчивается масло. Покупок будет многовато, поэтому я поеду на машине.
– Недалеко от нашей конторы есть неплохое заведение, где можно спокойно поговорить. Там же и пообедаем.
Я добавил:
– Кстати, Юдзу недавно прислала документы на развод. Я поставил печать и отправил ей все. Поэтому скоро, я думаю, нас уже разведут официально.
– Вот как, – нарочито уныло произнес Масахико.
– Что ж тут поделать? Это был лишь вопрос времени.
– Ты так говоришь, но мне все равно жаль, что так все вышло. Я считал, у вас все складывалось неплохо.
– Пока складывалось неплохо, оно складывалось неплохо, – ответил я. Это же как старый «ягуар»: пока не ломается, ездить на нем очень приятно.
– И что думаешь делать дальше?
– Да ничего. Поживу какое-то время, как сейчас. Другое на ум пока не приходит.
– А картины ты пишешь?
– Есть несколько начатых. Не знаю, что из них выйдет, но, по крайней мере, что-то рисую.
– Это хорошо, – сказал Масахико и, немного помедлив, добавил: – Хорошо, что ты позвонил. Признаться, я сам собирался с тобой поговорить.
– Что за разговор? Хороший?
– Хороший или плохой, сказать не могу – это факты.
– Как-то связано с Юдзу?
– Не телефонный разговор.
– Хорошо, тогда поговорим в четверг.
Положив трубку, я вышел на террасу. Дождь уже прекратился. Ночной воздух был до прозрачности чист и прохладен. Меж обрывками туч проглядывали маленькие звезды – они походили на обломки льда. Твердого, не тающего сотни миллионов лет, промерзшего да самой сердцевины. На той стороне лощины дом Мэнсики, как обычно, парил в свете ртутных фонарей.