Василек не понимал, почему внизу кричит долговязый командир в серой шапке, а затем подумал, что, быть может, его разыскивают, и хотел уже удрать назад по лестнице, но навстречу лез злой сотник. Он бросился в другой конец, хотел сползти, но было высоко и страшно; тогда Василек вырыл гнездышко в соломе и притаился, убежденный, что так его трудно будет найти. Когда же показалась над соломой голова командира, он сильно перепугался и не своим голосом закричал:
— Мама? — закричал так страшно, что испугал даже командира.
В это время над их головами проревел снаряд. Скирду вздыбило ветром, командира сдуло с лестницы, а Василька подбросило вместе с соломой, и он исчез.
Красные, уверенные, что наконец-то пристрелялись, продолжали стрелять и тогда, когда не стало на соломе Василька. Большие снаряды сердито кромсали деревья, рыли огород, рвали плетни: весь хутор заволокло густым дымом и пылью. Стреляли уже где-то близко и из винтовок. Напуганным петлюровцам нечем уже было отбиваться, и они начали изо всех сил удирать за хутор пешком и на лошадях. А еще немного погодя на полянку выскочили бойцы со звездами на фуражках.
На поляне остались лишь одинокие, искалеченные пушки да разбросанные батарейные вещи. Впереди бежал бородатый. Увидев пушки, бойцы от неожиданности отступили назад, за кусты. Потом из кустов показалась одна, другая, третья голова. Они внимательно присматривались к батарее, но возле пушек не было ни одного гайдамака.
— Да они испорчены, пушки, — сказал бородатый. Тогда красноармейцы смело выбежали на поляну.
— Это наша батарея им так всыпала, — сказал другой красноармеец.
Бородатый красноармеец обошел поляну; вокруг валялись ящики из-под снарядов, гильзы, брезентовые ведра, телефон, но воронки от снарядов были дальше.
— У них здесь что-то случилось, — сказал он. — Это не нашим снарядом отбит нос пушки.
— Может, кто умышленно сделал, — сказал другой. — Смотрите, вот зубок отбитый.
— Спасибо ему, а то мы еще долго не могли бы через мост перебраться.
— Просто дышать, проклятые, не давали.
Бородатый осмотрел обе пушки.
— Наверно, какой-то партизан красный.
— Может быть, и лошади остались?
— А ну ищите, — скомандовал он. — Да смотрите внимательно, чтобы на засаду не напороться.
Красноармейцы осторожно пошли через огороды к черешням, осматривая по дороге каждый кустик. Возле скирды они заметили собаку, которая сидела на соломе и повизгивала, настораживая уши и внимательно всматриваясь в солому.
Бородатый удивленно замигал глазами. — Шарко! Да это же Стародуба пес! Откуда он здесь взялся?