— У меня совсем не много чулок, — сказала она ему. — Вместо того чтобы покупать новые, я предпочитаю чинить те, что есть, а мои карманные деньги тратить на книги. Возможно, тот клочок одежды и не имел для вас никакой ценности, но для меня имел.
Рис хранил молчание, его брови сошлись над переносицей. Хелен предположила, что он готовился спорить и дальше. Она была весьма удивлена, когда он тихо произнёс:
— Прости меня, Хелен. Я не подумал. У меня не было права уничтожать что-то, принадлежащее тебе.
Зная, что он не тот человек, который часто приносит свои извинения или испытывает смирение, Хелен почувствовала, как её раздражение постепенно тает.
— Вы прощены.
— С этого момента я буду обращаться уважительно с твоими личными вещами.
Она криво улыбнулась.
— У меня не особенно много личных вещей, разве что две сотни комнатных орхидей.
Его руки переместились на её плечи, играя с лямками её сорочки.
— Ты хочешь забрать их все из Гэмпшира?
— Не думаю, что для них всех найдётся место.
— Я найду способ, чтобы ты смогла держать их здесь.
— Разумеется… — его пальцы рисовали круги на её плече, нежно соблазняя. — Я намерен обеспечить тебя всем необходимым, чтобы ты была счастлива. Орхидеи… книги… шёлкопрядильная фабрика, выпускающая чулки только для тебя.
Смех застрял у неё в горле, а пульс участился от его неторопливой ласки.
— Пожалуйста, не покупайте для меня шёлкопрядильную фабрику.
— Вообще-то, она у меня уже есть. В Уитчёрче.
Он склонился, чтобы поцеловать бледный изгиб её плеча лёгким прикосновением рта, таким же тёплым и невесомым, как солнечный свет.
— Как-нибудь я возьму тебя с собой, если хочешь. Грандиозное зрелище: вереница огромных машин, скручивающих шёлк-сырец в нити тоньше, чем пряди твоих волос.
— Я бы хотела на это посмотреть! — воскликнула она, и её неподдельный интерес заставил его улыбнуться.
— Значит решено.
Он пропустил сквозь пальцы её распущенные светлые локоны.
— У тебя не будет недостатка в лентах и чулках, cariad.
Укладывая её в кровать, он потянулся под сорочкой к поясу её панталон.
Хелен напряглась, вцепившись в его руки.
— Я очень застенчива, — прошептала она.
Его губы нежно блуждали около её уха.
— И как же застенчивые женщины предпочитают, чтобы с них снимали панталоны? Быстро или медленно?
— Быстро… Я думаю.
Не успела она сделать и следующего вдоха, как её панталоны оказались стянуты вниз и немедленно отброшены прочь, а по обнажённым бёдрам побежали мурашки.
Рис встал и начал развязывать свой галстук. Поняв, что он собирается раздеться прямо у неё на глазах, она скользнула под простыни и стёганое пуховое одеяло, резко натянув их до самых ключиц. Кровать была мягкой и чистой, с ароматом сухой стиральной соды, этот запах успокаивал её, напоминая о Приорате Эверсби. Она неподвижно уставилась в камин, замечая все движения Риса боковым зрением. Он расстёгивал воротничок и манжеты, и вскоре отбросил жилет и рубашку в сторону.