Я с гордостью смотрел на бравых российских солдат, косил взглядом на кислую физиономию Коля с супругой и радовался, что не будет того позора, как в моей истории, когда Ельцин ужравшись в хлам на немецком банкете в ознаменование вывода войск, отобрал палочки у барабанщика и пытался дирижировать немецким подзаборным оркестриком.[47] Выглядело это как издевательская насмешка над всем святым. Но сейчас было все прилично и торжественно.
Немцы участвовали в мероприятии только в виде принеси-подай и обеспечения комендантской службы. Коль пытался уговорить меня пригласить президента США Клинтона и премьера Великобритании Мейджора, и президентствующего последние дни Миттерана, но мой вопрос зачем на трибуне в честь завершения войны СССР и Германии нужны еще, недружественные России, представители нынешних оккупантов, смешался и согласился, что не фиг.
Руководил парадом первый заместитель министра обороны генерал-полковник Шумейко.
— К торжественному маршу! — донеслась из репродукторов команда руководителя парада. — "По батальонно! На одного линейного дистанции!"
Строевым шагом, впереди парадных коробок, вышли знаменные группы. Линейные в колонну по одному, вооруженные карабинами, промаршировали мимо трибуны, останавливаясь на предусмотренных местах.
— Первый батальон прямо, остальные напра-во! Шагооом марш!
Тысячи подкованных сапог слитно ударили по брусчатке парка. Сотрясение земли передалось на конструкцию временной трибуны, заставляя присутствующих проникнуться величием момента.
Под звуки марша "Прощание славянки" прошло восемь батальонов, больше, увы на площадь длиной двести метрой было не втиснуть.
В это же время по Красной площади в Москве, после прохождения парадных расчетов через площадь проехали танки и бронетранспортеры, САУ "Гвоздика", установки реактивных минометов "Град" и "Смерч", ракетные комплексы "Искандер", зенитно-ракетные комплексы ПВО С-300.
С грохотом пронеслись над головой по две эскадрильи ударных вертолетов и штурмовиков СУ-24.
Пятьдесят залпов салютных орудий знаменовали пятидесятилетие Победы в Великой Отечественной Войне.
Когда пролетевшая авиагруппа скрылась с горизонта синхронно в Москве и Берлине прозвучала команда: "Бессмертный полк к торжественному маршу!"[48]
Гельмут Коль удивленно оглянулся на меня, увидев не предусмотренное протоколом действо.
— Не беспокойся Гельмут, это дань памяти погибшим, парад единства дедов, отцов, детей и внуков. Тебе понравится, — слукавил я.
Ветераны-фронтовики, не торопясь поднялись и построились в коробку десять на десять. Жены и дети, гражданский персонал воинских частей, покинув ограждение, построились в колонну за ними. Из мощных колонок агитмашин послышались пронзительные слова любимой всеми русскими песни: