— Хорошо, — я развернулся, зашагал к арестованным. Джеф как раз заканчивал зачитывать им их права, но я не уверен, что до них доходила хоть десятая часть его слов — у пиратов сейчас адски болело все, что могло болеть. Возможно, не обошлось без пары-другой сломанных ребер.
Откуда-то доносились нестройные голоса матросов, спускающих шлюпку. Наконец за бортом плеснули весла, и вспыхнул яркий луч ручного прожектора.
От временного безделья я подошел к фальшборту. Внизу переговаривались участники поисковой команды. Вдруг кто-то из них громко воскликнул:
— Я что-то вижу! Вон там, возле якорной цепи.
Шлюпка неуклюже развернулась, и поплыла в указанном направлении. Пять минут провозившись около якорной цепи, что-то вытаскивая, матросы поплыли обратно.
Я двинулся к поднимающейся на борт шлюпке.
— Это он, тот парень, — этими словами меня встретил один из моряков. Я бросил мимолетный взгляд на несчастного…
Это было как удар обухом по затылку, неожиданный и оглушающий. Я силился издать хоть звук, но горло издавало лишь надсадное сипение.
— Что с вами, сэр? — забеспокоились моряки. Но я, не слушая их, стянул против всех правил маску с лица, и вытер ею холодный пот с лица. В глазах плыло.
— Джеф!!! — наконец заорал я. Зам вынырнул откуда-то из-за моей спины. За ним спешил наш радист.
— В чем дело, командир. Ты почему без маски?…
— Заткнись! Лучше скажи мне, что то, что я вижу — неправда…
— Ты о чем, Алекс?
— Кристофер… — прошептал я. — Как?… — Мне стало трудно дышать. — Как это могло случиться?
Словно сквозь туман, я видел, как к шлюпке шагнул Джеф, и опустился на колени рядом с телом Эдвардсена. Кристофера Эдвардсена, спецагента Интерпола, служившего в нашей опергруппе «форс эй»…
…— Алекс, это был самый долгожданный отпуск в моей жизни! Ты не представляешь себе, как Марта рада!
— Везунчик ты, Крис. — я улыбнулся, и хлопнул друга по плечу, обтянутому не привычным камуфляжем, а тканью недешевого костюма. — Как вы решили провести медовый месяц?
— Вначале хотим махнуть на Кипр, а оттуда, может быть, сплаваем куда-нибудь в круиз…
… Потом были проводы в аэропорту, и Крис шел, взяв Марту под руку, улыбающийся, жизнерадостный, веселый… и живой.
А теперь он лежит перед нами мертвый, и ничего нельзя исправить.
«Почему ты выбрал именно этот проклятый теплоход?!»
К горлу подкатывал звериный вой отчаяния. Но я стиснул зубы так, что скулы свело и в ушах поплыл глухой звон. И присоединился к Джефу. Мы осторожно, словно ребенка, вынули тело погибшего друга из шлюпки, и уложили на принесенную кем-то простыню.