— Он не приехал, — тупо повторила она. — Ты именно это сказал? Рона с вами нет?
— Пока что нет.
— Но отсюда он уехал много часов назад. Заехал около восьми. Я передала, что ты велел, и мы с ним по рюмке выпили. — А потом…
Она умолкла и Гарри пришлось попросить ее продолжать:
— А потом, Телма?
— Я… я попросила его, я его очень попросила не ездить в охотничий домик.
— Почему?
— Такое у меня было предчувствие, когда я его увидела, оно было таким сильным, что я чуть не упала в обморок, вот какое у меня было предчувствие. — И она начала рыдать, остальные слова тонули в рыданиях: — О, Господи… я так и знала… это по моей вине… Рон умер… Рон… Рон…
— Что ты говоришь, Телма?
— Рон… — она повторила это имя с полдюжины раз, а Гарри слушал с остановившимся сердцем и окаменелым лицом.
Тьюри подошел к телефонной будке и приоткрыл дверцу:
— Случилось что-нибудь?
— Да. Только я не знаю, что.
— Может, помогу?
— Едва ли.
— Ну дай хотя бы попробую. Иди, Гарри, присядь. Ты выглядишь ужасно.
Они снова поменялись местами, и Тьюри поспешно сказал в трубку:
— Алло, Телма. Это Ральф.
— Говорите.
— Послушайте, Телма. Я не знаю, в чем дело, но успокойтесь на минутку, ладно?
— Не могу.
— Почему бы вам не выпить чего-нибудь? Я подожду у телефона, а вы налейте себе…
— Не хочу я ничего пить.
— Ну ладно, ладно. Я только подумал, что…
— Да и не пойдет никакая выпивка. Я больна. Меня выворачивает наизнанку.
— Уж не подцепили ли вы грипп?
— Нет, я не подцепила грипп. — Мгновение она поколебалась.
— Гарри стоит рядом с вами?
— Нет, он вышел.
— Вы уверены?
— Я вижу, как он шагает взад-вперед по веранде.
— Я беременна.
— Что? Что вы сказали?
— Что у меня будет ребенок.
— Ну и ну, черт меня подери! Это здорово, Телма, это чудесно!
— Да?
— Вы сказали об этом Гарри?
— Нет еще.
— Господи, да он же взлетит на седьмое небо, когда узнает.
— Может, и взлетит. Поначалу.
— А что вы хотите этим сказать? Почему поначалу?
— Когда начнет думать, он опустится пониже.
— Не улавливаю, в чем тут соль.
— Мы с Гарри больше года не предпринимали никаких шагов к тому, чтобы заиметь ребенка, — медленно сказала ока. — Гарри не хотел, чтобы я рожала, боялся осложнений, ведь мне скоро тридцать пять.
— Никакие меры предосторожности не дают полной гарантии. Это могло произойти случайно.
— Это произошло не случайно, а преднамеренно, во всяком случае, с моей стороны. Я хотела ребенка. Я старею, и очень скоро было бы уже поздно. И не раз говорила об этом Гарри. Но он боялся, как бы чего не вышло со мной. По крайней мере, так он говорил. Может быть, подлинные причины были глубже и тоньше, не знаю. Возможно, он не хотел делить мою привязанность ни с кем. Но каковы бы ни были его соображения, мои теперь вам известны. Я хочу этого ребенка. Я уже люблю его.