— Гарри!
— …даже совершенно незнакомому человеку. Потом она связалась с падчерицей старика и…
— Гарри, я хочу тебе что-то сказать.
— Ладно, старина. Я, собственно говоря, кончил. Выкладывай.
— Я не думаю, что мы найдем Рона в охотничьем домике, когда приедем туда.
— Почему?
— По-моему, он вообще не появится ни в охотничьем домике, ни в каком-нибудь другом месте, где может встретить тебя.
— А при чем тут я?
— Мне кажется, Рон избегает тебя.
— Меня избегает? Да почему?
— Потому что ему слишком нравится твоя жена.
— Телма всегда ему нравилась. Они с самого начала приглянулись друг другу.
— А теперь они слишком уж друг другу приглянулись. — Тьюри на короткое мгновенье оторвал взгляд от дороги, чтобы взглянуть на лицо Гарри в слабом свете приборной доски. Гарри улыбался. — Ты слышишь, Гарри? Рон влюблен в твою жену.
— Это тебе Телма рассказала, конечно?
— Да…
— Тогда не беспокойся, это пустое дело, — твердо сказал Гарри.
— Ты, я вижу, очень уверен в себе.
— Послушай, Ральф, я не сказал бы никому на свете, но ты мой друг, тебе я поведаю эту тайну.
Тьюри опустил стекло окна. У него было такое ощущение, что он и Гарри неподвижны, а за ними гонится клубящаяся тайнами ночь. В лучах полумесяца сверкали воды залива. Волны, набегая одна на другую, хитро подмигивали и шептали каждая о своей тайне.
— Дело в том, — сказал Гарри, — что Телма видит сны наяву. Ничего серьезного, разумеется, но время от времени ей приходит в голову, что такой-то в нее влюблен. Это ни к чему не ведет. Через неделю она об этом забывает.
— Понятно.
— На этот раз — Рон. Когда-то был и ты.
— Я? Но почему? Господи Боже, я ведь даже не…
— Знаю, знаю. Все это — ее воображение. И она с ним ничего не может поделать. Просто в ее характере есть романтическая жилка. Ей доставляет удовольствие верить, что кто-то безнадежно влюблен в нее. По-моему, это укрепляет ее веру в собственное очарование. — Гарри вздохнул. — Значит, теперь она думает, что в нее влюбился Рон, это ее и встревожило? Так она тебе и сказала?
— Она сказала мне не только это…
— Бедняжка Телма. Сны наяву — это что-то вроде спиритических сеансов, на которые она ходит. На самом-то деле она в них не верит, да и нет у нее умерших, с которыми она хотела бы пообщаться. Просто хочет быть не такой, как все, хочет возбуждать интерес, ну, ты сам понимаешь, Ральф, да?
— Пожалуй.
— Никогда и ни с кем я так не говорил о своей жене, — торжественно изрек Гарри. — Надеюсь, ты меня за это не осудишь.
— Разумеется, нет.
— Спиритические сеансы — ее последнее увлечение, в это дело ее втянула наша соседка. А сны наяву начались, когда она была еще девочкой, от них она так и не смогла избавиться. Они как бы восполняют то, чего ей не хватает в жизни, создают волнующую воображение романтику. А я, при всем моем старании, пожалуй, не тот человек, который… скажем так: я продаю таблетки. Это не впечатляет, как я понимаю. Вот ее сны наяву и восполняют этот пробел хоть в какой-то мере.