— Заметили ли вы, доктор, как женщины легко меняются, смотря по окружающей их среде? Мужчина, если он не артист, — артисты в сущности все аристократы по рождению или же по отдаленным родственным связям с Юпитером, — всегда оставляет в себе след своего низкого происхождения и мужицкой крови, текущей в его венах. Сын крестьянина, мещанина, торговца, мелкого чиновника всегда остается похожим на своих папашу и мамашу по внешнему виду, манере держать себя, чувствам, характеру, понятиям о жизни, в нем проявляется что-то тяжелое, грубое, резкое, недоконченное, узкое и мелкое. Женщина, напротив, по существу своему аристократка, бесконечно более гибкое создание. Если она хороша и умна, то так искусно сумеет стряхнуть с себя природную грязь, что никто, даже самый наблюдательный человек, по прошествии нескольких лет ничего не заметит.
— Бедное дитя! — не отвечая на вопрос, сказал Петр Николаевич с выражением такого сожаления в голосе, что Виктор Аркадьевич с невольным удивлением взглянул на него.
Это были единственные симпатичные и благородные слова, сказанные по адресу молодой женщины.
До сих пор она возбуждала лишь презрительную зависть и нескромные желания.
Между тем князь Сергей Сергеевич со своей дамой, пройдя залу и одну из гостиных, направился к двери комнаты, служившей будуаром, где Дора — хозяйка дома — разговаривавшая с другими гостями, еще ничего не знала о прибытии ожидаемых лиц.
Нужно было представить восходящую звезду этому заходящему солнцу, более, впрочем, похожему на полную луну.
Целая толпа следовала за Облонским, чтобы присутствовать при этом представлении и убедиться, что прекрасная статуя умеет говорить, и с первых же слов решить, умна ли она.
Ирена и Сергей Сергеевич вошли в будуар, сделали еще несколько шагов и очутились перед Дорой, которая при виде их встала и пошла к ним навстречу с протянутыми руками.
— Моя милая, — начал князь своим по обыкновению немного насмешливым, хотя и вежливым тоном, — позвольте мне вам представить…
Он не успел окончить.
Сзади него толпа вдруг раздалась, пропуская даму, энергичным жестом пробивавшую себе дорогу.
Она подошла к молодой и положила свою похолодевшую руку на ее обнаженное плечо.
Та вся вздрогнула при этом прикосновении.
— Рена! — произнесла дама.
Несчастная оглянулась при звуке этого голоса, вскрикнула и как пораженная остановилась, широко открыв свои большие глаза.
Она была лицом к лицу со своей матерью.