Возможно, именно в тот день или в следующие визиты мне предложили приобрести «французских обезьянок» — модную музыкальную группу «оттуда». Я повёлся и за три рубля купил свой первый музыкальный «раритет» — пластинку на «костях», то есть самопальную запись на рентгеновском снимке. Стыдно вспоминать, тогда я почему-то забыл, что группа «The Monkees» начинала своё победоносное шествие в Америке, что запись на «костях» именно этой команды — уже вчерашний день. Зато честолюбие подогревалось сознанием, что я стою в авангарде подпольного рынка продаж и обмена зарубежного рока!
Довольно быстро познакомился с местными дельцами, которые приторговывали не только музыкой, но и косметикой, шмотками, другим барахлом. Очень скоро приобрёл уже настоящий фирменный альбом женской соул-группы «The Supremes», из которой в будущем отпочковалась знаменитая певица Дайяна Росс. Осенью в подземном переходе метро я разменял темнокожий ансамбль на «The Searchers», ливерпульский квартет, сильно напоминающий знаменитых «битлов». И завертелось, закружилось…
В нашу с тётушкой комнатушку на Смолячкова стали часто наведываться как старые друзья, так и новые знакомые. Интересы, объединяющие моих сверстников такие же, как у большинства нынешней молодёжи: алкоголь, девчонки, модные шмотки, музыка и техника. Полулегальное пластиночное хобби — одно из особых составляющих тех лет. Самый частый гость — Леня Майоров из параллельного класса моей восьмилетки. Он был старше меня на пару лет, из-за неуспеваемости остался на второй год, затем с трудом окончив школу, также пошёл на завод.
Леня стал приносить мне пластинки, познакомил с киномехаником из дома культуры, Володей. Тот хорошо знал музыкальную технику и имел возможность доставать магнитофонную плёнку. Запомнилась та старая плёнка, тип № 2. Она была на здоровенных бобинах по тысяче метров, ее приходилось сматывать на стандартные катушки. Володя на первых порах помог достать новинку отечественной музыкальной промышленности — стереофонический проигрыватель «II ЭПУ-32С», естественно, дефицит, выпускавшийся на Рижском радиозаводе. Точнее, это была только механическая плата, которой комплектовались немногочисленные отечественные радиолы нового поколения со стереоколонками. Мы приспособили плату к старому приёмнику, при этом звук оставался монофоническим.
Затем я прикупил у Вити Волкова, с которым поддерживал связь, переделанный аппарат «Днепр», записывавший и сносно воспроизводящий на скорости 19 см/сек. Потом были магнитофоны «Gintaras», «Комета» и ещё какие-то, появились самопальные колонки и усилители, — довольно пёстрый список тогдашних допотопных музыкальных монстров, не в пример современным техническим чудесам хай-энда.