Господи, сколько же судеб и даже жизней загубили из-за подобных помощников-доброхотов или стукачей по принуждению. Нет, я здесь не стану углубляться в эту тему. Доносительство — довольно распространённая практика не только в России (особенно, во времена правления Сталина), но и во всем мире.
Итак, кто-то «заложил», но имя, естественно, не назвали. Я продолжал упираться. Предъявить казалось, что нечего: ну стоял, не торговал ведь, деньги не светил, да мало-ли кто чего говорит! Наконец, меня отпустили и велели ждать повестки в суд. Излишне говорить, что я приехал домой без пластинок и совершенно разбитым. Морально, естественно. А через пару недель состоялся суд.
Не знаю, как в других городах, но в Питере было узаконено положение об административных нарушениях. Один из разделов гласил, что торговля с рук в общественных местах без специального разрешения является нарушением порядка и наказывается штрафом с обязательным сообщением по месту работы. Коллективное обсуждение проступка считалось дополнительной нормой воспитательной работы с нарушителем. А в случаях, предусмотренных уголовным кодексом РСФСР, мнение коллектива уже никому неинтересно, тогда человек с большой вероятностью отправлялся за решётку.
В помещении суда мне быстренько зачитали постановление, из которого явствовало, что я и есть тот самый нарушитель общественного порядка, и сей факт подтверждается словами свидетеля… И тут судья сильно подставила служителей закона — назвала имя стукача! Мне помнится, как усталая пожилая женщина, в тот момент абсолютно не интересовавшаяся моей судьбой, задала обязательный вопрос:
— Гражданин, можете что-нибудь добавить?
— Простите, а мои пластинки как забрать?
Судья встрепенулась.
— Ваши пластинки изымаются в доход государства! Кроме того, Вам надлежит выплатить штраф в любой сберкассе района, — её глаза победно блеснули. — Копия судебного решения будет направлена по месту работы. Ну, и что же тут неясного?
Я взмолился.
— И никак нельзя вернуть мою коллекцию?
Тут дама взорвалась и, отбросив официальный тон, рявкнула, показывая истинное лицо советской карательной системы:
— Радуйся, что не посадили! Тебе в армии ещё служить, не хочу портить жизнь такому оболтусу. Гражданин Яловецкий, вы свободны. Ведите следующего.
Это был беспредел: незаконно отняли коллекцию, стоимостью в несколько сотен рублей! Я так и не узнал, стали мои любимые пласты конфискатом или ушли на сторону? Огорчению моему не было предела, правда, теперь я знал имя виновника моего несчастья. Судьба преподнесла мне подарок, спустя шесть или семь лет я встретился с негодяем. Что из этого вышло, расскажу в следующих главах.