В то время работы было много, и дешёвые рабочие руки требовались повсеместно. Работающему осуждённому начислялось пятьдесят процентов от заработка, вторая половина — государству. Ну, это понятно: возвращался долг за кормёжку, ночлег, охрану, расходы на следствия, суд, отчисления по исполнительному листу и много чего ещё. Оттого власть не приветствовала отказчиков, иначе, «блатных». Когда приходил новый этап, изредка находился кто-то, заявлявший отказ от зоны: мол, работать не буду, порядки администрации не поддерживаю. На «красных» зонах, а форносовская колония создавалось именно такой, ворам и прочим несознательным было не место. Администрация спешила отправить «кадры», портившие отчётность, в другие места содержания.
Первоначально, недостроенная промзона могла обеспечить работой от силы человек триста-четыреста, примерно столько и насчитывалось за колючей проволокой. Но через год кирпичные стены обрели законченный вид. Привезли станки, оборудование и закипела жизнь. Основное производство состояло из сборки и пайки телевизионных плат. Мы собирали комплектующие для завода Козицкого, выпускавшего в то время весьма популярные телевизоры «Радуга». Часть помещений предназначалось для вспомогательных работ: слесарный цех, авторемонтный бокс, мастерские для пошива сумок и обуви. На промку для меня вход до поры был заказан, и все новости я узнавал от самих ребят из нашей бригады или если ЧП какое, то от начальства на ежедневных проверках.
Да, у меня и самого работы было невпроворот: лагерная газета, молнии, роспись стендов с правилами ИТК, плакаты с противоречивыми лозунгами. Например, как вам нравится знаменитая фраза: «На свободу с чистой совестью!», то есть, пока отбываешь срок, твоя совесть не чиста, а как за ворота, ты белый и пушистый. Ну, а мне-то что, замполит приказал — я исполнил.
Появились халтуры. Несмотря на категорический запрет, наколки хотелось многим. Мне тащили какие-то дилетантские наброски: кинжалы, обмотанные колючей проволокой; розы с капающей кровью, церковные купола и прочий зековский антураж, подхваченный со слов или когда-то увиденный. Моя задача: довести фантазии до ума, сделать правильный рисунок с чёткими контурами. Я также оформлял лагерникам поздравительные открытки или исполнял большие карандашные рисунки с маленьких фоток — работа очень утомительная, перерисовывать приходилось по сетке и, даже при очень большом старании, получившийся портрет не всегда оказывался похож на оригинал.
За работу платили натурой. Приносили, в первую очередь, чай, сигареты, конфеты или другую мелочь, необходимую в повседневной жизни. Универсальное средство платежа гуляло по зоне в пятидесяти или ста граммовых чайных пачках (контейнерах). Священнодействие по завариванию чифира — процедура, приравненная к ритуалу и обязательная для исполнения в любое время суток. Я долго привыкал к густой, почти чёрной жидкости, которую следовало пить по очереди, передавая соседу полулитровую банку со священным напитком. Первое время тошнило, затем привык, как привыкает бедолага за решёткой ко всему, выпадающему из привычной вольной жизни.