Для удобства сидельцы объединялись в так называемые «семьи» (не подумайте плохого): несколько человек в складчину затоваривались продуктами и в течение месяца методично их уничтожали. Ритуал поглощения пищи проходил по вечерам, после работы. В проёме между шконками накрывался газетой табурет, на нём раскладывалась нехитрая снедь, заваривался чай. Помимо ларёчного набора, в ход шли передачи из дома, сухой торт, например. В отрядах водились дефициты (кофе, твердокопченая колбаса и т. д.). Понятно, приобретённые за наличные через контролёров или мастеров. Ну, а если очень надо, то можно втихаря бухнуть винца или чего покрепче — были бы денежки. На сытый желудок интересно посмотреть цветной телевизор. Бывали интересные истории, которые за колючей проволокой приобретали особый смысл. Однажды в международной панораме показывали какой-то сюжет, снятый в Нью-Йорке. Неожиданно бывший хозяйственник взволнованно воскликнул:
— Братцы, так я там был два года назад, вот в этом кафе. Смотрите! — У ответственного работника перехватило дыхание, и он благоговейно глядя в экран, почти шёпотом закончил: — Господи, да вот же и я!
В ящике мелькнула фигура, похожая на проштрафившегося сидельца. С волною андроповских чисток в нашу колонию прибыло мотать срок немало бывших директоров, начальников всех мастей, старших офицеров (помнится, даже адмирал) и прочих государственных людишек. По первости выделялись они на фоне работяг плохо замаскированными начальственными манерами и слегка потускневшей вальяжной внешностью, свойственной людям, не знавшим забот. Статьи, как на подбор: взятка или хищение в особо крупных размерах. Начальство их примечало, люди занимали на зоне должности старшин отрядов, нарядчиков, бригадиров. Из прошлой жизни они приносили с собой массу интересной информации и презрительную уверенность, подкреплённую невидимыми денежными ресурсами.
Иногда, к моей радости, в телевизоре появлялись музыкальные передачи и редкие ролики зарубежных исполнителей. А, вообще, каждую свободную минуту я предавался чтению газет и журналов. В этом плане никто не ограничивал, начальство поощряло зеков подписываться на продукцию СМИ. Я нашёл в своей записной книжке тех лет подписной список 1986-го года. Представьте, ни много ни мало на сто тридцать три рубля: шестнадцать журналов и три газеты! Туда зачем-то затесались «Трезвость и культура», «Политическое самообразование». Ну, ладно, это ещё понять можно, а, скажите на милость, зачем хроническому пьянице и хулигану Боре Кузьмичёву понадобилось медицинское издание «Акушерство и гинекология». Когда я робко поинтересовался у «изысканного интеллектуала» об его интересе, тот удивился моему непониманию и пояснил: