На моей памяти сохранилась история ещё одного побега, но уже из автозака. Тогда подследственные аккуратно выломали пол и, пока машина стояла на светофоре, покинули душное пространство. Поймали. В личном деле каждого из подобных активистов появилась особая отметка «склонен к побегу», а учётную карточку пересекала по диагонали жирная красная полоса. Моя карточка весь срок осталась девственно чистой. Хватило ума не испытывать судьбу, хотя возможность уйти в бега имелась.
Наконец-то я вздохнул полной грудью чистый воздух «родной» колонии. Вернули меня уже с осенними дождями и слякотью. Вынужденная «командировка» принесла не только радость от смены впечатлений, а также огорчение. Моё место художника зоны оказалось занято. Мастерская, с любовью приведённая в порядок, имела скотский вид: краски, наполовину использованные, незакрыты; отмытые в керосине кисти разбросаны и засохли. Маленький транзисторный приёмник, приобретённый за два контейнера чая и спрятанный от дотошных контролёров, бесследно исчез. Трафареты и бумага испорчены. Руководил этим безобразием долговязый каторжанин, который был весьма далёк от художественного ремесла. Возможно, в младших классах школы он имел по рисованию «четвёрку», но не больше.
Я был понижен и остался в отряде на должности дневального, но при этом занимался привычным делом — художеством. Расписывал стены в ленинской комнате, выпускал стенгазету, писал молнии, какие-то лозунги, подписывал зековские бирки, что носились на правой стороне груди, также наносил через трафарет надписи на повязки и многое другое. Мне выделили каптёрку, где образовался маленький кружок «умелые руки». Когда в отряде было всё спокойно, я выводил на бумаге эскизы тату, другой зек переносил рисунок на кожу, а третий ровнял напильником заготовку ножа-выкидухи. Все при деле, срок идёт: родная, жди, папа, с мамой не горюй!
Есть хотелось постоянно. Несмотря на запрет, мы прятали под одежду и выносили тайком из столовой куски хлеба. Вернулась бригада в отряд и перед разводом на работу успевают сидельцы чифирнуть с ломтем черняги, густо намазанным маргарином или джемом. Это, если осталось с выписки. Если нет — не беда, хлеб и так пожевать в радость! Зоновский продуктовый ларёк гостеприимно распахивал свои двери раз в месяц. На двадцать пять рублей с лицевого счета производилась отоварка или выписка по скупому, но необходимому перечню продуктов и предметов первой необходимости. Из еды: белый хлеб, конфеты, сырки, конечно-же, чай и ещё чего по мелочи. Остальное: курево, тетрадки, ручки, мыло, зубной порошок (паста запрещена).