– Случайно знаю, – озорно блеснула глазами моя подруга, – он просил привести тебя в жемчужный кабинет.
– И почему не привела?
– Танцы – это моя плата за услуги. И ты должен мне еще парочку после разговора со своим другом.
– Клянусь, – торжественно заявил я, ударив кулаком себя в грудь.
– Ну, тогда пошли. – Забросив в рот виноградинку, Наташа ухватила меня за руку и потащила сквозь веселящуюся толпу.
Если бы я не знал, что здесь собраны сливки высшего общества Валахии, то подумал бы, что это гулянка в ремесленном квартале Бухареста. Если честно, подобная непосредственность сильных мира сего мне больше импонирует, чем чопорность московского дворянства. Валахия вообще показала себя как страна контрастов – порой мне здесь очень нравится, а иногда хочется бежать отсюда со всех ног.
Кабинет, в который меня привела Наташа, полностью оправдывал свое название. И стены, и потолок были отделаны большими фарфоровыми панелями с вкраплением жемчужин разных оттенков.
Да уж, богато жить не запретишь.
Профессор явно заждался и с укоризной глянул на Наташу, но, как и я, не смог долго без улыбки смотреть на бесенят в ее глазах.
– Милая барышня, не оставите нас с Игнатом Дормидонтовичем наедине?
Какой обходительный мужчина. Интересно, считает ли он Наташу бесполезной накипью человечества, как и тех девочек, над которыми проводил опыты?
В душе опять заворочалось предубеждение, которое пришлось гасить усилием воли. Да уж, возродить дружбу с профессором будет очень непросто, особенно учитывая наше совместное прошлое.
Наташа стрельнула в меня глазами и упорхнула из комнаты.
– Игнат Дормидонтович, – жестом предложив мне сесть, начал разговор профессор, – я очень рад, что вы согласились дождаться моего возвращения. Поверьте, я много думал о том, что произошло между нами, и вполне понимаю ваши действия в Омске. А еще хочу попросить прощения за то, что поставил вас перед подобным выбором.
– Да уж, было нелегко.
– Но вы поступили правильно, – все так же доброжелательно уверил меня профессор.
– Вы действительно так думаете? – искренне удивился я.
– Конечно, – кинул Нартов. – Как я уже говорил, вы цельный человек, со своими принципами и убеждениями, коих не намерены нарушать несмотря ни на что. Я уважаю ваши убеждения, потому что тоже служу человечеству. Скажу больше, в тот момент у меня был выбор средств достижения цели и возможность поступить менее радикально, а у вас выбора не было.
– Даже не знаю, что сказать, – озадаченно проворчал я, немного смутившись от столь откровенных признаний Нартова.
– Ну, есть кое-что, о чем бы я с удовольствием послушал, – хитро прищурившись, заявил профессор.