Мы навалились на труп. Святой отец повторил обряд. На сей раз мертвый вел себя, как и положено мертвецу, но осиновый кол был забит, а голова отсечена.
— Тащите их в огонь, — велел священник деревенскому голове. Он был весь в крови, словно неумелый мясник, вид церковника внушал страх. Наша одежда тоже пострадала, было очень неприятно осознавать, что на тебе кровь нежити. — Спалите их дотла!
Крестьянин часто закивал и принялся отдавать распоряжения своим.
— Где еще двое уморенных вампиром?
— Так здесь же, святой отец, — засуетился деревенский голова и повел нас к двум свежим могильным холмикам.
— Вы не разрыли их, — со стоном произнес священник.
— Да как же… Да мы же… — Горец не знал, что сказать.
— Копайте, — устало произнес церковник.
На небе стемнело, а ночью копать могилы упырей не принято. Крестьяне растерянно смотрели на голову.
— Копайте! — напустился на них священник. — Или утром здесь появятся новые живые мертвецы!
Оливер невесело посмотрел на меня: все только начиналось. Два вампира ночью на кладбище — это слишком много даже для Сумеречья. Я непроизвольно проверил, на месте ли мое оружие. Два кинжала, два пистоля и бракемарт при мне. Фосс одобрительно крякнул и тоже осмотрел свое снаряжение.
— Жгите как можно больше факелов! Больше света! — командовал священник. — Разрывайте могилы по очереди. И пускай соберется как можно больше людей, от множества молитв их сила слабеет.
Крестьяне окружили две свежие могилы плотным кольцом. Десятки горящих факелов давали много света, и темнота отступила далеко за спины, но робеющие мужики никак не решались приступить к делу. Зазвучавшая молитва заставила наконец копать. Охрипшему голосу священника вторила крестьянская многоголосица. Скоро послышался стук металла о крышку гроба. Разрыв яму пошире, четверо смельчаков прыгнули вниз, чтобы поднять гроб.
Я задержал дыхание.
— Святая Матерь! — раздался снизу удивленный возглас.
Однако церковник отвлекаться не стал. Молитва не умолкала. Что там такое?
— Поднимайте, поднимайте! — торопливо велел голова.
Из ямы показалась голова рыжеволосого горца. Его лицо выглядело обескураженным, но отнюдь не испуганным. Крестьянин вылез наверх и принял деревянный ящик. Широкоплечий детина один втащил его к ногам священника.
— Очень легкий, — ровным голосом произнес рыжий. Дыхание крестьянина не выдавало в нем человека, только что ворочавшего тяжести.
— Поди ж ты, — пробормотал гном. — Неужто пуст? Я мешками и сам поворочал, и со стороны насмотрелся. Один человек гроб с телом так не подымет.
Слова гнома встретили тишиной.