Привлечённые на секретную службу были по большей части военными, решение на это их было обдуманное, добровольное, со всеми подписками «о неразглашении» и прочее.
Последней перевезли радиостанцию дальней связи. До этого она стояла на одном из корпусов Адмиралтейства, вытянув антенну прямо на шпиц главного здания.
Естественно, всё находилось под надёжной охраной, но слишком уж людное место было.
К тому же участились задержания всяких подозрительных личностей – на поверку следы вели к агентам иностранных разведок. Сиречь к атташе.
Вольно махнув специалистам, пытавшимся вскочить из-за столов при виде императора, Николай направился в отдельный кабинет, где его ждали.
Очередное совещание. Без особых повесток. Привычное. По уже известным темам.
Тем не менее иные вопросы требовали личного и высочайшего утверждения.
Николай иногда завидовал Ширинкину или Авелану, круг забот которых был ограничен профессиональными рамками и задачами. Ему же приходилось вникать практически во все аспекты.
А проблема была в том, что, не желая расширять список посвящённых в «главную тайну», этим узким кругом и приходилось оперировать.
«Ноша. По моим ли плечам? Особенно в политических вопросах, где многие вещи несли скрытый смысл. Но как прозрачны теперь были все решения и действия политиков стран-соперниц, после ознакомления с архивами из грядущего. И даже в изменившейся ситуации анализ позволяет вполне сносно прогнозировать их ходы. Люди-то те же. И логика с мотивацией неизменны».
Хотя… господин Гладков ещё с самого начала указывал на опасность кардинальных и скорых изменений известной цепи событий. Событий уже когда-то или где-то произошедших.
Как он требовательно пояснил: «Теряется козырь инсайдера. Правку надо осуществлять минимальную, и я бы даже рекомендовал вводить компенсирующие моменты. Представьте, что мы разбиваем японский флот в пух и прах. И те же „просвещённые кредиторы“, убоявшись потери своих вложений, находят предлоги и поводы вмешаться непосредственно. А в Вэйхайвэе у них, хочу заметить, пять эскадренных броненосцев».
«Вот-вот! – думал на это Романов. – Получается, что вроде бы следует плыть навстречу судьбе… или по её течению. Но и не забывать вовремя править, обходя рифы и мели. Делать, как можешь… И сделать! Наперекор всему, согласно долгу, совести, умению. С Божьей помощью».
Государь остановился перед большой панорамной картой Империи. Думы скакнули к крайностям: «Война на Дальнем Востоке! Русско-японская с 1904-го по… Там, в том будущем, эту гимназию они прошли нерадиво, оказавшись опять не готовыми к новым катаклизмам. Военным и политическим. И социальным».