Помимо того, что планировался сбор своих людей на ледокол, Черто́в нанёс рабочий визит на флагман. Пользуясь паузой стоянки, следовало обсудить дальнейший маршрут, порядок следования и действий. Потому как по радио, без непосредственного общения и наглядности навигационных карт возникали непонятки и недоговорённости. К тому же надо было довести соображения по улучшению качества артиллерийской стрельбы и ещё всяких полезных мелочей, которые отыскались и вызрели во время пути.
До чего-то там продуктивного, в конце концов, и договорились – Андрей Анатольевич ещё изволил обедать у Рожественского, а «Ямал» снялся со своего лежбища и подошёл к борту «Осляби», долго примериваясь боками для удобства к его носовой оконечности.
Затем пошла работа – ледокольным краном цепляли листы котельного железа, и группа людей в ярких рабочих куртках и касках прямо с трапа чего-то там мудрили, искря огнями резаков и сварки, обшивали нос броненосца дополнительной защитой.
Прибывший осмотреть процесс Рожественский согласился, что посредством молотов и заклёпок проделать подобную работу так споро не получилось бы. Но и не удержался – чертыхнувшись, оценив неказистость усовершенствования как «сущее крокодилище»!
А Бэр всё переживал, что теперь гордый нос его корабля значительно «присел» под тяжестью обвеса.
Тем не менее все броненосцы по мере покраски приобретали неописуемый вид, от которого многие матросы крестились. Особенно ближе к вечеру, когда стоящий чуть поодаль «Александр» стал размываться очертаниями, сначала «потеряв» носовую часть, потом словно бы уменьшился в размерах, став к зрителям то ли кормой, то ли носом.
Рожественский же был доволен:
– Определённо, господа! Эта бесовщина достойна удивления.
Зиновий Петрович спешил на театр военных действий. После удачных стрельб и завидного маневрирования был окрылён, уверовав в себя и свой ударный отряд. «Ударный отряд» – иначе он теперь свои броненосцы и не называл. Понятно, где нахватался подобной терминологии. Адмирал рвался в бой.
А время уже закручивалось к вечеру. Небо темнело, и не только от просевшего к горизонту солнца. Ветер натащил тучи, «столбик» опускался, и стоячие воды в разводьях затягивало коркой, местами образовывая сморозь15.
«Ямаловцы» – опытные полярники, тоже смотрели на небо, мерили влажности-барометры, чувствуя опытом «пятой точки» – надо гнать, гнать.
Не нравился им этот крепнущий мороз.
Следовало поторапливаться – пока были условия для лёгкого прохода…
Пока прихваченная тонкой коркой полынья синела длинной извилистой змеёй вдаль северного побережья…