Гяуры не поленились приложить уши и пятачок, чтобы сомнений не было, что шкура именно свиная. Я знаю, тебе тоже положили…
— Совсем страх потеряли, гады. Получается, мало мы их!
— Наоборот, слишком много. Настолько много, что нам теперь конец. Причем, без вариантов. — огрызнулся Ахмад. — Видишь ли, не только в комментариях к Корану записано, что демонстрация крайней жестокости есть демонстрация слабости. Власть сильна согласием и совсем небольшим, буквально фоновым уровнем террора.
Переходя известные границы, фактически заявляешь, что иных способов удержать ситуацию, кроме как утопить проблему в крови, у тебя нет.
— Так что, страх не помогает?! — возмутился генерал. Его точеные ноздри затрепетали, на породистом, красивом лице с узкими усиками появилось отработанное, но слишком уж картинное, чтобы быть искренним, выражение гнева.
Грузный, одышливый имам, полная противоположность сухого, как арабский жеребец, генерала, только досадливо отмахнулся.
— Прибереги красивые позы для митингов, Джохар. Так же, как я берегу красивые слова до того момента, когда приходит пора сказать их в мечети. Чтобы заменить словами отсутствующие медикаменты, например. Ты готов меня услышать?
— Да, — сбросив так не понравившуюся собеседнику маску, примирительно сказал генерал.
— Тогда слушай и постарайся понять: как только начинается резня, настоящая резня, вроде той, что сотворили наши люди, ты становишься недоговороспособен. С тобой просто не о чем говорить. На террор правильные люди отвечают террором, и террористы заканчиваются. Нас ведь предупреждали, помнишь?
Теперь ответь: сколько раз в истории Владыки в ответ на партизанщину вырезали всех, кто выше тележного колеса?
— Не сосчитать.
— Им это тоже известно.
— Похоже, так.
— Они сильнее, понимаешь? Их больше. В их памяти дремали сотни выигранных сражений. Теперь русы проснулись. Остановить такой каток — ни у кого сил не хватит. Ни у нас, ни у тех, кто затеял эту авантюру. Фюрер, и то не смог. А ему вся Европа помогала.
Отправляя посылку, нам дали понять, что договариваться не будут. Дальнейшее — вопрос времени.
— Не скажи. У нас добровольцы со всего ближнего Востока, куча националистов и уголовников со всей страны. Армию в нужный момент придержат или просто подставят под удар. Кто остается? Вчерашние пахари из ополчения?
— Ты слышал, что творит эта собака в ближних областях?
— Так, слухи, — отмахнулся генерал.
— Там больше нет людей, с которым мы работали, — очень серьезно сообщил Ахмад.
— Не может быть!
— Может. Русские заявили, что все, кто нас кормит, дает деньги, помогает как-то — умрут. До последнего человека. И начали они с рынков и криминала. Хочешь, покажу видео, как людей бульдозерами прямо вместе с домами сгребают?! У меня есть, ты не сомневайся.