Я сидела напротив Кетсыла, подперев щёку ладонью, и сочувственно кивала, слушая страдания демона. Действительно, попал рогатенький, как кур в ощип. И кажется мне, что он ещё не о всех своих несчастьях знает. Думается, что родичи, разобравшись в бесценности заклинания, которым владеет их миролюбивый отпрыск, не оставят его в покое. И если бы Верхний Угол не спрятал его в этой лаборатории, то давно, наверное, умыкнули уже и к делу пристроили.
— Нет! Он не посмеет тебя убить!, — из темноты комнаты на шею моего работодателя бросилась Сивкилья. — Или я умру вместе с тобой!
— Ты же ушла, — удивилась я на внезапное появление демонессы.
— Ушла. Но потом подумала: а вдруг ты сама захочешь стать парой моему Кетсылу, и вернулась послушать, о чём говорить станете, — просто и без доли смущения призналась гостья, не размыкая крепких объятий. — Теперь я знаю, почему ты мне отказал.
— Великая Вселенная!, — прижала я руки к груди. — Да с чего ты решила, что я займу твоё место?
— Ты вон какая. Миниатюрная, стройная, а я…, — и наконец-то смутившаяся Сивкилья спрятала лицо на груди возлюбленного.
— А ты златокудра, как богиня зори, твоя кожа белее снега на вершинах гор, твои рожки совершенной лирообразной формы, движения хвоста грациозны и элегантны, — принялась осыпать комплиментами ревнивицу и закончила пламенную речь, призвав в свидетели млеющего от счастья демона: — Кетсыл, скажи!
— Ага!, — вот и всё, что мы услышали в качестве подтверждения моего хвалебного монолога.
— Мужики!, — разочарованно выдохнули мы с Сивкой хором.
«Можешь передать внуку, что я одобряю его выбор», — объявила недоупокоенная бабушка.
«Как ты себе это представляешь? Они же тебя мёртвой считают. Или всё же присвоить себе талант медиума?»
«Ой! Просто скажи, и всё!», — капризно потребовала старушка.
— Ладно. Сама напросилась, — едва слышно прошептала я для аграбии, а для демонов объявила громко и отчётливо: — Кетсыл Кетсылар, твоя прапрапра… короче, Дэвидца благословляет вас!
К моему величайшему удивлению, влюблённые почти не удивились.
— Значит, я не ошибся, дав тебе имя аграбии. Бабушка тебя признала своим воплощением, — спокойно констатировал мой работодатель. — И чего она хочет?
— Невозможного она жаждет, — и, увидев недоумение на лицах собеседников, уточнила: — Справедливости.
Демоны сочувственно покивали, понимающе вздохнули, но, зная свой мир намного лучше меня, даже не попытались утешить какой-нибудь пустой фразой типа: «Всё образуется». Значит, всё ещё хуже, чем я думаю. Мои упаднические размышления прервал звонок, донёсшийся непонятно откуда, но услышав который Сивкилья засуетилась: