Старик майор испугался Тольского, когда тот стал осматривать двор и расспрашивать, что значат крики, так как принял его за важного чиновника-барина, и, убоясь ответственности, поспешил в тот же день уехать в свою подмосковную усадьбу, приказав дворецкому продержать Аннушку дня два-три в чулане, а потом выпустить.
Гавриил Васильевич недели на три уехал из Москвы, чем несказанно обрадовал всех.
IV
Федя Тольский был влюблен, влюблен серьезно, горячо. Он и прежде любил женщин, но не так. Красота Насти произвела на него совсем другое впечатление и заставила его полюбить другою любовью.
Вернувшись из майорского домика к себе, Тольский заперся в кабинете, велел никого не принимать и предался грезам о Насте; ее дивный, чарующий образ неудержимо влек к себе все его думы.
"Я влюблен, я! Этого только и недоставало! Мне самому смешно, а как будут смеяться другие, когда узнают о моей любви... А как хороша майорская дочь! Видал я красавиц, но такой не встречал. Скажи она мне одно ласковое слово -- и я не задумался бы жизнь свою отдать".
Размышления влюбленного Тольского были прерваны голосом его камердинера Ивана, по прозвищу Кудряш. Это был крепкий, здоровый малый лет двадцати пяти, красавец, с вьющимися волосами; он был душой и телом предан своему господину. Будучи еще мальчишкой-подростком, он был приставлен к баричу Феде для услуг; они вместе росли, вместе играли и были чуть не друзьями.
-- Не приказано, сударь, никого принимать, -- говорил камердинер Иван, кого-то не пуская к молодому барину.
-- Это запрещение ко мне не относится; я -- друг твоего барина, -- возражал чей-то голос камердинеру.
Тольский все это услышал и громко спросил:
-- Кудряш, кто это? Впусти!
Дверь в кабинет быстро отворилась; на пороге стоял Алеша Намекин.
-- Федя, голубчик, меня не допускают; скажи своему олуху, чтобы он отстал от меня! -- весело проговорил он.
-- Алеша!.. Рад видеть тебя, дружище, -- промолвил Тольский, идя приятелю навстречу.
-- Ты рад, а твой камердинер меня чуть не в шею; заладил "не приказано".
-- Он прав, Алеша, я никого не велел принимать.
-- Даже и меня?
-- Нет, нет... Я не знал, что ты придешь. Дверь моего дома для тебя всегда открыта. Хотя мы только вчера с тобой сошлись, но ты -- мой друг.
-- Слышишь, истукан, что говорит барин? А ты впускать меня не хотел! Ну, исчезни...
Кудряш вышел.
-- Знаешь, Федя, хотя мы подружились с тобой и недавно, а я к тебе с докукой, сиречь с просьбой. Помоги мне, брат! Видишь ли, я влюблен, но влюблен не кое-как, а по-настоящему, серьезно...