Тольский, очутившись в яме, не скоро пришел в себя от неожиданности и невольного испуга.
-- Иван, жив ли? -- позвал он своего слугу.
-- Ох, жив, сударь, только спину отшиб...
-- Ничего, Ванька, до свадьбы заживет.
-- Мы, сударь, видно, в могилу попали...
-- Не торопись, Ванька! И в могиле скоро будем, а это, верно, пока жилище дикарей. Это еще что за отверстие? -- проговорил Тольский, нащупав в яме вырытый в земле туннель, после чего со связанными руками пополз по этому проходу и вскоре очутился в зимнем обиталище.
Кудряш последовал за своим господином. Как в первой, так и во второй ямах царил непроницаемый мрак.
-- Из одной могилы, сударь, мы попали в другую, -- подавив в себе вздох, промолвил Кудряш.
-- Да, и в более обширную... Плохо, парень, что руки у меня связаны.
-- Дозвольте, сударь, я развяжу! Зубы у меня острые, хоть какую веревку перегрызут. -- И Кудряш, подтянувшись к своему барину, стал зубами рвать веревку.
Веревка, которой были связаны руки Тольского, оказалась довольно толстой, и Кудряшу пришлось немало над нею поработать; но в конце концов руки Тольского были освобождены, и он поспешил развязать руки и своему слуге.
От сильного зловония у Тольского кружилась голова; он стал обдумывать, как бы ему и Кудряшу выбраться отсюда, и решил пробраться туннелем обратно; там воздух был не так испорчен и было чем дышать.
Но тут узников начали мучить голод и жажда.
-- А что, Ванька, не улизнуть ли нам? -- проговорил Тольский, обдумывая план побега.
-- Как улизнешь, сударь?.. Чай, дикари-то нас зорко стерегут. И пытаться нечего... Пожалуй, еще хуже наделаем, поймают нас да убьют...
-- А не все ли равно -- часом позже, часом раньше? Ведь дикари нас живыми не выпустят.
-- Что и говорить!.. А только у меня есть предчувствие, что мы спасемся.
-- Хорошо бы, Ванька, твоими устами да мед пить.
-- Так и будет, сударь... Давайте Богу помолимся... Теперь ведь нам одна надежда, на Бога...
-- Верно говоришь, Иван, верно!..
Кудряш был человек религиозный и принялся усердно молиться. Тольский последовал его примеру. Молитва несколько успокоила их.
XXV
Ранним утром Тольского и Кудряша вывели из шалаша на луг, где собрались дикари со своим предводителем, и поставили их посередине, предварительно скрутив руки. Дикари о чем-то между собой совещались, неистово кричали, беспрестанно подходили к Тольскому и его слуге, рвали их за волосы, вертели и больно щипали, скаля белые зубы.
Если бедный Кудряш стонал от боли и от мысли о том, что будет съеден, то Тольский, вообще обладавший беспечным характером, даже в эту страшную минуту не потерял обычного мужества. Когда один дикарь надоел ему своим ощупыванием, он ногою дал ему такого сильного пинка, что тот растянулся на земле.