Другие дикари загоготали (это, вероятно, доставило им большое удовольствие), а когда упавший дикарь вскочил и с лицом, искаженным злобою, ринулся было с ножом на Тольского, его оттащили.
-- Ванька, ты знаешь, о чем советуются эти обезьяны? -- спросил Тольский у своего слуги. -- Одни хотят сейчас убить и съесть нас, а другие считают, надо подождать...
-- А зачем же, дьяволы, нас ощупывают?
-- Чтобы узнать, каково наше мясо: мягко ли, вкусно ли будет вареным и жареным... В числе дикарей, видно, есть хорошие гастрономы, -- совершенно невозмутимым голосом проговорил Тольский. -- Эх, жаль, что руки у меня скручены!.. А то я показал бы им, каков российский кулак.
-- Сударь, вы и теперь, в такую минуту шутите... -- Удивился Иван Кудряш.
-- А ты, Ванька, бери пример с меня: мирись с судьбою; слезами да оханьем горю не поможешь...
Между тем дикари принялись разводить костер, притащили большой котел, подвесили на козлы и стали наливать в него воду.
Тольский догадался, для чего они делают это, и, обратившись к своему преданному слуге, сказал:
-- Приготовься, Иван: наше с тобой земное поприще кончается и смертный час приближается... Знаешь, зачем дикари развели костер и наливают в котел воду? Ведь в нем будут варить наши тела...
-- Господи, Господи помилуй, спаси... Страшно, страшно! Нет, нет... мы не послужим пищей им, дьяволам, нас спасут, -- как бы ожидая верного спасения, а может, и по вдохновению, сказал Кудряш.
И предчувствие не обмануло его: спасение от ужасной смерти было близко.
Вдруг в стане дикарей произошел страшный переполох. Они принялись пронзительно кричать, и их крик смешался с криком других дикарей -- внезапно появившихся алеутов. Последние неожиданно напали на дикарей-людоедов в такую решительную минуту, когда жизнь Тольского и Кудряша, как говорится, висела на волоске, и так как дикари не подготовились к обороне, то скоро не выдержали и обратились в бегство, бросив и стан свой, и жен с детишками. Часть алеутов кинулась за ними вдогонку, а другая часть стала разрушать и разворовывать поселение, убивая беззащитных женщин и детей, которые не успели спастись бегством.
В числе оставшихся алеутов Тольский заметил Никиту Гусака и, указывая на него Ивану, произнес:
-- Смотри, Ванька, ведь это Гусак!.. Гляди, гляди, как он ножом размахивает и что-то кричит.
-- И то, сударь, он... Как он попал сюда?..
-- Наверное, пришел спасти нас...
Тольский не ошибся; едва только он произнес эти слова, как Никита Гусак быстро подошел к нему и Кудряшу, радостно воскликнул: "Вовремя я попал, бачка?" -- и тотчас же перерезал веревки, которыми были связаны пленники.