-- Ну, Ванька, теперь пиши пропало. От французских пуль нам с тобою не спастись! -- сказал Тольский.
И в это ужасное время он не изменил своей веселости, был чуть ли не равнодушен к ожидавшей его участи.
А бедняга Кудряш совсем упал духом и был близок к отчаянию. Слова Тольского вызвали у него слезы.
-- Ванька, да никак ты плачешь? Эх, баба, баба! Полно хныкать, завей горе веревочкой. Пожили мы с тобой на белом свете, поморочили православный люд, ну и баста!
-- Да неужели проклятые французы расстреляют нас? -- сквозь слезы произнес парень.
-- Всенепременно, если мы не дадим тягу.
-- А разве это можно?
-- Невозможного ничего нет. Все возможно, только бы смекалка да присутствие духа были!
-- Барин, дорогой! Спасите себя и меня! В ножки поклонюсь!
-- А вот давай думать да гадать, как спастись.
-- Вы думайте, сударь, а я ничего дельного не придумаю. Уж очень боязно теперь!
-- А я вот смерти не боюсь и буду прямо глядеть ей в глаза; даже когда меня расстреливать станут, так и то сорву повязку с глаз!
-- Ой, не говорите так!.. Страшно, ох, страшно!
-- Полно трусить, Ванька, двух смертей не видать, а одной не миновать!
На некоторое время в сарае водворилось молчание. Тольский и его слуга заняты были размышлениями о побеге.
Наконец Тольский сказал:
-- Вот что: не найдешь ли ты мне в этом сарае какой-нибудь лучинки или ветки сухой. Тут темно, как в могиле, а у меня есть кремень и огниво, я зажгу лучину и осмотрю его.
Кудряш принялся ползать по полу, в надежде найти какую-нибудь палочку. Он скоро нащупал руками плетеную корзину и, разломав ее, подал барину несколько сухих прутьев.
Тот скоро добыл огня, и сучья, вспыхнув, осветили внутренность сарая.
Тольский и Кудряш стали тщательно осматривать свой каземат. Вдруг радостный крик вырвался из груди Тольского: он показал своему слуге прорезанное в потолке отверстие, находившееся в углу сарая. В это отверстие мог бы свободно пролезть любой человек, оно, вероятно, служило входом на чердак. Однако сарай был настолько высок, что достать руками до отверстия было почти невозможно.
-- Что же ты не радуешься, Ванька? -- весело сказал Тольский своему слуге, который хладнокровно смотрел на отверстие. -- Ведь мы с тобой наполовину спасены!
-- Как так, сударь?
-- Ведь эта дыра ведет на чердак, а с чердака, наверное, есть ход на крышу.
-- Так, так, сударь; только как же нам достать до нее?
-- Да вот как: лишь настанет ночь и водворится тишина, я полезу первым. Встану к тебе на плечи, и тогда будет нетрудно дотянуться до отверстия. Теперь понял?