Таким образом, судьба Тольского была решена.
Аракчеев сам захотел объявить вертопраху волю государя и потребовал, чтобы его привели к нему из тюрьмы.
Тольский, всегда смелый, ничего не боявшийся, на этот раз не без робости переступил порог кабинета Аракчеева, который в то время занимал важный пост военного министра. Он уже несколько лет не видал Аракчеева и теперь со страхом и любопытством смотрел на его сухое, гладко выбритое лицо, на злые, безучастные глаза, на высокий морщинистый лоб, длинную шею и голову, часть которой скрывалась высоким воротником генеральского сюртука.
Граф, вроде бы не замечая Тольского, продолжал читать какую-то бумагу. Но вот он бросил документ на стол, устремил свой ледяной взгляд на стоявшего у двери Тольского и отрывисто, как-то в нос сказал ему:
-- Подойди!
Тольский сделал два-три шага к столу.
-- Ближе, не укушу.
-- Я... я не сомневаюсь, ваше сиятельство, -- почти смело произнес Федя Тольский; он был самолюбив, и такой прием обидел его.
-- Ты что такое сказал? -- переспросил Аракчеев.
-- Я сказал, не сомневаюсь, что вы не укусите меня, ваше сиятельство.
-- А если укушу?
-- Пожалеете, ваше сиятельство.
-- Напрасно так думаешь: к московскому вертопраху у меня жалости нет. Хотя ты и сын моего старого приятеля, даже искреннего друга, память которого я свято чту, а все же теперь я не чувствую к тебе ни жалости, ни участия.
-- Спасибо за откровенность, ваше сиятельство! -- с улыбкой проговорил Тольский.
-- Я с тобой буду еще откровеннее и скажу, какому наказанию ты подвергаешься.
-- Нельзя ли, ваше сиятельство, обойтись без наказания?
-- Советую тебе, сударь, не говорить со мною таким тоном, иначе я могу забыть, что передо мною стоит сын моего покойного друга. Даю добрый совет держать язык свой на привязи: не в меру он болтлив. Ведь это в Москве тебе попустительствовали, а здесь не Москва, сумеют заставить молчать; не таких, как ты, укрощали. Приготавливайся в дорогу.
-- В ссылку меня, ваше сиятельство, в Сибирь?
-- Подальше Сибири!.. Государь проветриться посылает тебя. Ты пойдешь на корабле вокруг света.
-- Возможно ли, ваше сиятельство? -- воскликнул Тольский, изменившись в лице. -- Ведь я и на лодке не люблю плавать.
-- Зато на корабле полюбишь. А проветриться тебе, право, не помешает. Морской воздух подействует на тебя благотворно и охладит твои порывы, которые многим бывают неприятны.
-- На такое дальнее путешествие у меня нет денег, ваше сиятельство.
-- Об этом не беспокойся: на корабле ты будешь на казенном содержании...