-- Я ничего болѣе не хочу знать и слушать -- сказала Софья.-- Довольно и того, что ты позволила себѣ говорить при мнѣ, на счетъ самаго ближняго для тебя человѣка, и этого слишкомъ достаточно къ твоему обвиненію.
"Какъ: къ моему обвиненію? Стало быть, ты его оправдываешь? Вотъ прекрасныя правила!"
-- Напротивъ, я осуждаю Князя, ежели онъ точно такъ поступилъ. Но...
"Точно такъ поступилъ?-- По этому ты мнѣ не вѣришь?" продолжала запальчиво Елисавета.-- Но спроси у него; безстыдство его не можетъ простираться до такой степени, чтобы запереться въ томъ, въ чемъ онъ самъ признался мнѣ -- спроси его...."
-- Я не въ правѣ дѣлать ему такихъ вопросовъ -- отвѣчала Софья.-- Но, послѣ того, что я слышала, послѣ такой тягостной сцены, которой ты сдѣлала меня свидѣтельницею -- я не могу, и не хочу долѣе оставаться у васъ въ домѣ.--
"Выслушайте меня, Софья Васильевна," сказалъ Князь Рамирскій, въ большомъ волненіи.
-- Нѣтъ, не могу, и не хочу ничего слушать -- продолжала Софья.-- Виноваты-ли вы, или правы, это совсѣмъ до меня не принадлежитъ; я не въ правѣ вступаться въ такое дѣло; вамъ не должно было вмѣшивать меня и избирать повѣренною. Я очень оскорблена поступкомъ противъ меня сестры. Можно-ли до такой степени забыться, и въ горячности открыть мнѣ такую ужасную тайну, когда обязанность ея была употребить всѣ средства, чтобы скрыть даже малѣйшее подозрѣніе! Вы, Князь Борисъ Матвѣевичъ, правы-ли, или точно нарушили долгъ честнаго человѣка и Христіанина -- не мое дѣло знать. Обоихъ васъ прошу я не избирать меня посредницею. Не удерживайте меня болѣе. Я тогда пріѣду къ вамъ опять, когда все кончится между вами, и вы помиритесь. Не останавливай меня, Елисавета; еще тебѣ повторяю: все, что ты ни будешь говорить, служитъ къ твоему обвиненію.--
Софья вышла изъ комнаты при сихъ словахъ. Глубокое, продолжительное молчаніе, и тишина, были слѣдствіемъ сей ужасной бури. И мужъ и жена внутренно обвиняли себя, но оба хотѣли поддержатъ характеръ. Ни онъ, ни она, не дѣлали другъ другу предложенія о мирѣ.
Въ семъ положеніи нашла ихъ Софья, пришедши къ обѣду. Она не хотѣла было выходить изъ своей комнаты; но Елисавета убѣдительно просила ее, и дала слово -- при ней не продолжать ссоры своей съ мужемъ. Софья видѣла, что всѣ усилія примирить будутъ безполезны. Жизнь въ Никольскомъ была слишкомъ для нея тягостна; она написала къ Свіяжской, чтобы, или сама ста пріѣхала, или прислала за нею поскорѣе экипажъ. Поручивъ дѣвушкѣ своей нанять мужика, Софья отправила тотчасъ свое письмо.
Черезъ нѣсколько дней карета Свіяжской явилась въ Никольское. Свіяжская извинялась, что сама не могла пріѣхать, за болѣзнію. Софья поняла настоящую причину.