К нему сон так и не пришёл. Звёзды угасли, и по бледному небу разлились волны рассвета, и они вновь пустились в путь. А воды больше не было, и не было колодцев. Пронизанный золотым жаром воздух — и степь, степь без границ. Дорога без надежды.
И сил у него не осталось тоже. Конец, устало думал Вил, это конец. Слишком дорого обошлись ему ночи без сна, и страх, и пылающее солнце, и все глотки и капли воды, безжалостно отнятые у себя и отданные другу… Он оставлял себе лишь гордость, но солнце спалило её дотла; и он брёл, шатаясь, лишённый этой хрупкой защиты, отчаявшийся, беспомощный. Спотыкался и падал, и пусть Рыцарь видит, наплевать, только бы не разбить Лили… Энтис сжал его руку, а он не сумел даже разлепить губы — улыбнуться другу, у которого в их безумном походе к смерти нашлись силы и желание заботиться о ком-то, кроме себя. У него больше нет ни того, ни другого… глупости, забота тут ни при чём, просто сам боится упасть… но не всё ли равно? Ускользающим насмешливым краешком сознания он знал, как забавно это выглядит: их носит из стороны в сторону, как лодочку в штормящей реке, и они цепляются друг за друга, чудом не грохаясь на тропинку вместе. Если бы Вил был способен на что-то ещё, кроме как дышать и с трудом переставлять ноги, сейчас он беспрерывно хохотал бы на всю степь.
Воздух переменился в один миг, словно они перешагнули невидимый барьер: раскалённое тяжёлое безветрие сменилось чуть влажной прохладой, солнце заслонила хрупкая облачная дымка, и в лица им дунул порыв ветра — свежий, ароматный, с острым запахом водорослей и речных кувшинок.
Энтис издал тихий удивлённый звук, не разжимая губ. Вил замер, широко раскрыв глаза.
— Яджанна, — хрипло прошептал он, — мы всё же… — торжествующе улыбнулся и потерял сознание.
Энтис тряс его изо всех сил, стоя на коленях, и дрожащим голосом повторял его имя, а когда горло перехватывало, тихонько всхлипывал. Если все их мучения для того лишь, чтобы потерять…
— Вил, — звал он, тщетно пытаясь говорить громче. — Вил, Вил, вставай же! Пойдём, Вил, пожалуйста!
Чёрные ресницы дрогнули и медленно поднялись.
— Вил! — Энтис задохнулся от облегчения. — Пошли? Ты ведь можешь идти, правда?
Вил облизнул кровоточащие распухшие губы и скривился от тошнотворного вкуса.
— Нет. Уходи.
Энтис отчаянно затряс головой:
— Тебя здесь бросить?! И не думай даже! Я тебе помогу, ну попробуй встать!
— Дурак, — прошептал Вил, — Рыцарь… — он глотнул и передёрнулся от боли в горле. — Иди. Убирайся!
— Я без тебя не пойду! — Энтис уже рыдал. — Я дороги не знаю, я не могу… Вил!