Джис молча кивала. Вот вам и Лэйси, легкомысленный фан-модер! Лэйси, которая не любит магии!
— Я буду держать тебя за руку, крепко-крепко! — голос Лаисы стал почти умоляющим: — Пожалуйста.
Джис глотнула и беззвучно шепнула: «да». Лэйси просияла и вскочила. Длинные пряди каштановых волос летели по ветру, захлёстывая бледное счастливое лицо, делая её похожей на настоящую ведьму… нет — на фею, добрую фею из сказки. По её губам бродила нежная ликующая улыбка.
— Раз, два, три, — твёрдым голосом сосчитала она. И они прыгнули.
… и полетели. Ветер нёс их, точно две пушинки, а затем они мягко встали на ноги. Полёт занял всего пару секунд. Или намного больше? Ощущение времени Джис в воздухе потеряла…
— Вот видишь! — Лэйси торжествующе усмехнулась. — Ну, погуляем немножко или домой?
Они взглянули на трёхэтажный дом, мирно спящий в десятке метров от беглянок, и тут он вспыхнул бесшумным оранжевым пламенем — весь целиком, как вспыхнул бы домик из тонкой бумаги. Они не успели моргнуть, вздохнуть, двинуться с места; а он уже погас. И осыпался серыми мягкими клочьями. На месте дома, где они провели всю свою сознательную жизнь, лежала горстка пепла, и ветер, играя, разносил её по тротуарам, газонам, деревьям, стенам и крышам соседних домов.
— Мама? — шепнула Джис, глядя то на сестру, то туда. Её голос стал хрупким, как хрусталь: — Мама?!
Лаиса, свинцово-серая, с лихорадочным блеском в глазах, стремительно зажала ей рот ладонью, а потом обняла и крепко притиснула лицом к белому с серебром, тихонько шуршащему платью.
Глава 22. Взгляд в прошлое. Глубина
В тот день я впервые совершил то, что он запретил мне: отправился в глубину.
Нет, прямо и категорично Каэрин мне этого не запрещал. Будь так, я бы всё-таки не осмелился, хоть он и сказал о Седьмой Ступени, чем негласно перевёл меня из учеников в статус вейлина. Но статус был весьма эфемерным, вроде секрета на двоих, молчаливой договорённости между нами, которую лучше не разглашать — толку не выйдет, а проблемы появятся. И сам он вёл себя с новым «вейлином» точно так же, как с прежним Ченселином, а с тем он никогда не церемонился.
Но веера мои были реальностью. Мои новые силы, пьянящее крепче столетней ариты осознание себя — себя настоящего, своей мелодии в Кружевах, подлинной и безмерно восхитительной моей сути. Когда-то Каэрин читал мне сказки о драконах — он собирал их все, где только мог найти, и любовно складывал в библиотеке, несколько полок там были уставлены только этими драконьими сказками. И те внезапно наступившие «вечера драконов» я помнил ясно, как вчерашний день, хотя было это лет пять назад; и вряд ли я мог забыть чувство такого безмерного, ошеломляющего счастья. Тогда он мог день напролет делать со мной что угодно и ждать полного послушания, как бы сложны и неприятны ни были приказы. Всё равно, я на всё соглашался с радостью, пусть больно, странно, тяжело… я знал, что вечером он поманит меня в приоткрытую дверь библиотеки, и она закроется за мной, оставляя вдвоём с ним — и драконами.