Не привлекать внимания «несумрачных взоров» она тренировалась давно — с тех дней, когда сама была такой же, как детишки, которых сегодня обучала. Не все из них заводили друзей среди Вэй, но ей это казалось сперва интересным, а потом — необходимым. Если судьба создала тебя неслышащей, то играть с Вэй на равных можно лишь с помощью знаний. И она с детства собирала знания. Как не быть для Вэй открытой книгой, как не звучать нотами волнения, опасности, лжи… Она умела всё это.
Конечно, при условии, что очень сильный и могущественный Вэй не смотрит в упор именно на неё.
Но если бы он смотрел, то живой она до этого места не добралась бы, верно?
Вейлин, в чей дом она постучалась, был ей незнаком; никто и никогда не связал бы его имя с леди Феррел — а значит, как она надеялась, никто и не мог предупредить его, что однажды она придёт к нему, чтобы передать сообщение. И никто этого разговора не отследит. Ну пожалуйста, пусть — никто. Тефриан — огромная страна, и каждый день по Полю скользят десятки бесед; не может ведь он следить постоянно за всеми? Да и зачем ему? Откуда ему знать, что такая беседа между нею и кем-то вообще состоится?
Возможно, она и не должна была состояться. Или нет? Взять всё на себя, не вовлекая других… разве не сама она, по собственной воле, затеяла это расследование?
«Встречай меня в половине дня пути, в том месте, где я обещала всем делиться с тобой. Теперь у меня есть чем поделиться».
Она тщательно продумала слова сообщения — сказать только то, что поймёт лишь её друг, на тот случай, если её всё же подслушают. И уберечь его этим посланием, из которого ясно, что он не опасен, ведь пока она не успела ничего ему рассказать.
«Понял. Есть что-то, чего я не знаю?»
«Думаю, я сумею удивить тебя».
Но если за нею шпионят — и если она права, — то опасность не минует никого из тех, с кем она обменяется не только словами, но даже и взглядом. Она не стала бы втягивать других, тем более, друга, но чувство незащищённости всё нарастало по мере того, как Совет приближался. Она буквально ощущала нацеленный в спину колючий взгляд — как стрелу, готовую вот-вот сорваться. Ей надо было с кем-то поделиться своими выводами — а тот, с кем она говорила сейчас через Поле, был мудрым и опытным, куда опытнее её. И он жил в Тени, а значит, был защищён — а ей необходимо на время спрятаться. И вернуться в день Совета, в сопровождении Рыцарей. Так даже сильнейший из Вэй её не достанет. А когда она выступит на Совете, всем страхам и играм в прятки настанет конец.
Вейлин не проявил к её переговорам ровно никакого интереса, равно как и к ней самой — хотя Илэн с опозданием подумала, что надо было сменить одежду дважды: сперва, для визита к вейлину, одеться в женское платье, поскольку своим маскарадом она уже дала основания для любопытства. Но что толку задним числом сожалеть. Она слишком спешила. Ей и теперь больше всего хотелось уйти, убежать отсюда на каретный двор и покинуть столицу на всей скорости, на которую способны самые резвые кони, каких возможно приобрести за деньги. Денег у Илэн хватало. Время, время, время.